Главная » Книги » Блицкриг во Второй Мировой Войне. Молниеносная война как метод ведения наступательных действий

Блицкриг во Второй Мировой Войне. Молниеносная война как метод ведения наступательных действий

Блицкриг, «молниеносная война». Считается, что главную роль в этой агрессивной стратегии вермахта играли танки. На самом деле блицкриг базировался на сочетании передовых достижений во всех сферах военного дела — в использовании разведки, авиации, радиосвязи…

Июль сорок первого. Танковые армады Клейста, Гота, Гудериана, перейдя границу, рвутся в глубь советской территории. Мотоциклисты, автоматчики на бронетранспортерах и танки, танки, танки… Наши танки лучше, но их слишком мало. Части Красной армии, которые никак не могут прийти в себя после внезапного нападения Гитлера, героически держат оборону. Но что могут сделать пулеметы и винтовки против брони? В ход идут гранаты и бутылки с горючей смесью… Так продолжается вплоть до подступов к Москве, где немецкие танки останавливает опять же горстка пехотинцев — 28 героев-панфиловцев…

Может быть, эта картина несколько утрирована. Но именно так изображали начало Великой Отечественной не только советские историки-пропагандисты, но и писатели, кинорежиссеры — в общем, именно такой образ войны вошел в массовое сознание. Все это не очень согласовывается с цифрами. К 22 июня 1941 года группировка советских войск на западной границе насчитывала 15 687 танков. По ту сторону границы к нападению готовилась армия вторжения, имевшая… 4 171 танк, причем в это число входили и штурмовые орудия. Преимущество у СССР было и в самолетах. Но здесь все ясно — пилоты люфтваффе захватили господство в воздухе благодаря уничтожению значительной части советских ВВС внезапным ударом по аэродромам. А танки-то советские куда делись?

Не в танках дело

Заглянем в историю чуть глубже. Май 1940-го. Танковая группа все того же Гудериана рассекает войска союзников и выходит к морю. Англичане вынуждены спешно эвакуироваться из Северной Франции, а французы пытаются наладить новую линию обороны. Вскоре, не желая превращать Париж в руины, они объявят свою столицу открытым городом и сдадут ее врагу… Опять все решили танки.

Между тем именно французская армия считалась перед Второй мировой войной сильнейшей в Европе! Может быть, у Франции не было танков или они были никуда не годными? Оказывается, французских танков было больше, чем немецких, и они были не так уж плохи. Не стоит забывать, что в 1940 году немецкие танковые войска выглядели еще менее впечатляюще, чем в 1941-м. Значительную их часть составляли легкие Pz. II, вооруженные 20-миллиметровой пушечкой. Боевыми единицами были и пулеметные Pz. I, которые вообще проектировались только для учебного использования — однако попали на поле боя (причем и в России повоевали тоже).

В истории победоносного прорыва панцерваффе к Ла-Маншу есть эпизод, когда колонну немецких танков внезапно атаковали англичане. Немецкие танкисты с изумлением увидели, что их снаряды как горох отскакивают от брони британских Mk. II Matilda. Лишь вызвав пикирующие бомбардировщики, удалось справиться с ситуацией. Через год с небольшим история повторилась — снаряды немецких танковых пушек не могли пробить броню советских КВ и Т-34…

Стало быть, покорили почти всю Европу и дошли до Москвы войска… вооруженные весьма посредственными танками, которых к тому же было мало. Да, у них была отличная тактическая выучка и стратегия блицкрига. Но что такое блицкриг? Глубокий прорыв танковых клиньев. А поможет ли прорваться тактика, если у защищающейся стороны танки сильнее и их больше? Поможет. Парадоксально, но факт — немецкие танковые дивизии действительно были лучшим на тот момент инструментом мобильной войны, несмотря на свои скверные танки и небольшое их количество. Потому что блицкриг был не просто стратегией, а еще и технологией войны — которой до 1942 года не обладало ни одно воюющее государство, кроме Германии.

Блицкриг по‑русски

Есть поговорка, что военные всегда готовятся не к будущей войне, а к прошедшей. Конечно, во всех странах были и те, кто оценивал только что появившуюся бронетехнику как самостоятельное средство достижения решающего успеха в войне. Но большая часть европейских штабных мыслителей (в том числе и в Германии) в тридцатые годы оперировала категориями позиционной войны, исходя из опыта Первой мировой. Они считали, что танки нужно использовать лишь для поддержки пехотных подразделений.

Лишь в СССР опирались на опыт гражданской войны — и полагали, что будущая война тоже будет маневренной. То, что в Германии назовут «блицкригом», разработали именно в СССР! Только у нас это называлось «Теорией глубокой наступательной операции». «Быстро и дерзко проникая в глубину походных порядков противника, танки, не ввязываясь в длительный бой, вносят в ряды противника расстройство, сеют панику и срывают управление развертывающимися для боя войсками…» Эта цитата, отлично описывающая суть блицкрига, взята не из знаменитой книги Гудериана «Внимание, танки!», а из советского учебника по тактике танковых частей 1935 года издания.

Производилась в СССР и техника, идеально подходящая для блицкрига. Это знаменитые танки БТ, они могли передвигаться как на гусеницах, так и на колесах. Вершиной развития этого типа боевых машин стал БТ-7М с 500-сильным дизелем В-2 (скорость 62 км/ч на гусеницах и 86 км/ч на колесах — не хуже, чем у иного автомобиля того времени). Если учесть, что воевать советские маршалы собирались «малой кровью и на чужой земле», где дороги получше отечественных, то можно представить себе, как лихо эти танки могли бы пройтись по тылам противника… И уж конечно, наши БТ гораздо лучше подходили для глубоких танковых прорывов, чем даже самые современные немецкие танки Pz. III и Pz. IV (с их максимальной скоростью по шоссе около 40 км/ч). В СССР идеи сокрушения противника с помощью мощных танковых клиньев еще с 1920-х годов поддерживались на самом высоком уровне.

Чем хороши танки?

А вот в Германии энтузиасту танковых войск Хайнцу Гудериану долгое время приходилось преодолевать сопротивление штабистов. Инспектор моторизованных частей рейхсвера Отто фон Штюльпнагель сказал ему: «Поверьте, ни вы, ни я не доживем до того времени, когда у Германии будут свои танковые силы». Все изменилось после прихода нацистов к власти. У верхушки нового руководства идеи Гудериана нашли полное одобрение. Порвав с ограничениями Версальского договора, Германия могла производить танки и другую технику. Изучалась передовая военная мысль разных стран.

В 1934 году Риббентроп назвал лучшим французским техническим экспертом «полковника де Голля». На самом деле будущий глава Сопротивления в тот момент не был полковником. В Главном штабе он так надоел своими статьями и проектами, что его 12 лет мариновали в звании капитана… А ведь Шарль де Голль предлагал примерно то же, что и Гудериан! На родине к нему не прислушались, что и предопределило будущее падение Франции.

Де Голль призывал создавать специализированные танковые дивизии, а не распределять танковые бригады между пехотными соединениями. Именно концентрация подвижных сил на направлении главного удара позволяла преодолевать сколь угодно прочную оборону! Первая мировая война носила в основном «окопный» характер. Хотя тогда умели выкурить солдат противника из окопов и укрытий, разрушить минные поля и проволочные заграждения — для этого нужна была длительная, порой продолжительностью в несколько суток, артиллерийская подготовка. Но она показывала, где будет нанесен удар, — и пока снаряды перепахивали передний край обороны, к месту атаки спешно стягивались резервы противника.

Появление подвижных войск, главную силу которых составляли танки, позволило действовать совершенно иначе: скрытно перебрасывать большие силы в нужное место и наступать вообще без артподготовки! Обороняющаяся сторона не успевала ничего понять, а ее линия обороны уже взламывалась. Танки противника устремлялись в тыл, охотясь за штабами и стремясь окружить тех, кто еще удерживал свои позиции… Для противодействия нужны были подвижные части с большим количеством танков — чтобы среагировать на прорыв и организовать контрмеры. Прорвавшиеся танковые группировки тоже чрезвычайно уязвимы — их фланги никто не прикрывает. Но некоторую авантюрность блицкрига малоподвижные противники использовать в своих целях не смогли. Потому-то так быстро пали Польша, Греция, Югославия… Да, у Франции танки были, оно она не смогла их правильно применить.

А что же произошло в СССР? Вроде бы наши военачальники мыслили теми же категориями, что и немецкие. В структуре Красной армии были еще более мощные соединения, чем немецкие, — механизированные корпуса. Может быть, дело во внезапном нападении Германии?

Как работает стратегия

«Я никогда не применял слово ‘блицкриг‘, потому что оно совершенно идиотское!» — сказал как-то Гитлер. Но даже если фюреру не нравилось само слово, мы не должны забывать, кому именно служила стратегия «молниеносной войны». Нацистское государство нападало без объявления войны, и внезапное вторжение стало неотъемлемой частью блицкрига. Однако не стоит все сводить к внезапности. Англия и Франция находились в состоянии войны с Германией с сентября 1939 года, и до весны 1940-го имели возможность подготовиться к немецким ударам. СССР был атакован внезапно, но только этим нельзя объяснить то, что немцы дошли до Москвы и Сталинграда.

Все дело в техническом оснащении и организационной структуре немецких дивизий, объединенных в танковые группы. Как взломать оборону противника? Можно атаковать в том месте, которое наметили вышестоящие начальники. А можно — там, где у противника самая слабая оборона. Где атака будет эффективнее? Беда в том, что из штаба фронта или армии уязвимые места обороны не видны. Командиру дивизии нужна самостоятельность для принятия решений — и информация для того, чтобы решения были правильными. Вермахт реализовал принцип «картофельной стратегии» из фильма «Чапаев» — «командир впереди на лихом коне». Правда, коня заменял бронетранспортер, но в подвижных частях место командиров всегда было в атакующих порядках. Важность этого не все понимали и в Германии. Начальник генштаба Бек спрашивал Гудериана: «Как же они будут руководить боем, не имея ни стола с картами, ни телефона?» Знаменитому Эрвину Роммелю, воевавшему в Северной Африке, стол сколотили… прямо в открытой автомашине «Хорьх»! А телефонную связь заменяло радио.

Радиофикация немецких танковых дивизий — фактор, который часто недооценивается. Такая дивизия была похожа на осьминога, нащупывавшего расположение противника щупальцами, в роли которых выступали мобильные разведывательные отряды. Командир, получая от них радиосообщения, имел ясное представление об обстановке. А в месте решающей атаки немецкий генерал присутствовал лично, своими глазами наблюдая за развитием событий. Он четко знал расположение каждого подразделения: радиорота поддерживала с ними постоянную связь. Шифровальные машинки «Энигма» помогали сделать приказы недоступными даже в том случае, если противник их перехватил. В свою очередь, взводы радиоразведки, прослушивали переговоры по ту сторону линии фронта.

Представитель люфтваффе, находившийся в передовых частях наступавших, поддерживал постоянную радиосвязь с авиацией, наводя бомбардировщики на цели. «Наша задача — атаковать противника перед ударными клиньями наших армий. Наши цели всегда одни и те же: танки, машины, мосты, полевые укрепления и зенитные батареи. Сопротивление перед нашими клиньями должно быть сломлено, чтобы увеличить скорость и силу нашего наступления»… — так описывает первые дни войны с СССР ас-пикировщик Ханс-Ульрих Рудель.

Вот почему относительная слабость немецких танков не мешала ударной мощи танковых дивизий! Эффективная поддержка авиации позволяла ослабить противника еще до боя с ним, а разведка (в том числе и воздушная) выявляла наиболее уязвимые места, подходящие для атаки.

Противоядие

А что же наши мехкорпуса? У немцев в танковой дивизии моторизованными были все части — пехота, саперы, ремонтные бригады, артиллерия, службы снабжения горючим и боеприпасами. У нас танки были быстрее, но тылы от них все время отставали. Броню Т-34 пробить сложно, но без снарядов, топлива и запчастей он превращается в неподвижную бронекоробку… Танковый командир управлял своими танками путем флажковой сигнализации, штабы посылали «делегатов связи», а не имевший радиостанции истребитель-разведчик мог сообщить разведданные только собственному начальству на аэродроме (тогда как нужны они были армейским командирам). Отсутствие надежной радиосвязи приводило к «потере» полков, дивизий и даже корпусов. К тому же непосредственные командиры были лишены всякой самостоятельности в решениях. Вот типичный случай…

Аксиома танковой войны — части должны вводиться в бой после полного сосредоточения, обрушиваясь на врага всей мощью. Это, конечно, знал и командир 8-го мехкорпуса Дмитрий Рябышев. В его корпусе было более 800 танков, в том числе КВ и Т-34. Огромная сила, которая могла сыграть решающую роль в масштабе целого фронта!

В первые дни войны, подчиняясь противоречивым приказам сверху, корпус совершал ряд бессмысленных маневров, теряя технику, тратя топливо и выматывая людей. Но вот наконец настал момент контрнаступления, которое могло отрезать немецкий танковый клин у основания…

Рябышев ждал, пока подойдут все его дивизии, но в этот момент приехал член Военсовета фронта Вашугин (иначе говоря, партийный комиссар фронтового масштаба). Приехал не один — с прокурором и комендантским взводом, грозя расстрелять Рябышева на месте, если наступление не начнется прямо сейчас: «Тебя, изменника родины, полевой суд слушать будет. Здесь, под сосной, выслушаем и у сосны расстреляем…» Пришлось посылать в бой тех, кто под рукой. Первая группа (танковая дивизия с усилением), начавшая наступление немедленно, была отрезана и в итоге вышла из окружения пешком. Так было потеряно 238 танков! Характерно, что в группе была всего лишь одна радиостанция. Да и командиру группы Николаю Поппелю удалось связаться лишь с… немецким радиоразведчиком, который по‑русски пытался выяснить расположение штаба, выдавая себя за Рябышева…

Так было везде — поэтому не стоит удивляться колоссальным потерям советских танков. И тем не менее именно такие, плохо организованные и зачастую самоубийственные контрудары в начале войны в конечном итоге предопределили крах блицкрига. Во Франции успешные контрудары немцам наносила только 4-я танковая дивизия, которой командовал Шарль де Голль, к этому моменту все-таки дослужившийся до полковника. У нас атаковали все. Обороной с блицкригом справиться было невозможно! Постоянные контрудары советских войск летом 1941-го, возможно, выглядели бессмысленными — но именно они заставили немцев растратить свои силы уже на первом этапе войны. Конечно, жертвы Красной армии при этом были еще более серьезными, но они позволили затянуть войну до осенней распутицы, когда «молниеносность» немецких танков мигом потускнела.

«Не стоит воевать с русскими: на любую вашу хитрость они ответят своей глупостью!» — предупреждал в свое время Бисмарк. В умной Европе противоядия против хитрого немецкого блицкрига не нашли. А то, как ему пытались противостоять в России, немцы считали глупостью. Но война тем не менее закончилась в Берлине…

Блицкриг, «молниеносная война». Считается, что главную роль в этой агрессивной стратегии вермахта играли танки. На самом деле блицкриг базировался на сочетании передовых достижений во всех сферах военного дела – в использовании разведки, авиации, радиосвязи...

К 22 июня 1941 года группировка советских войск на западной границе насчитывала 15 687 танков. По ту сторону границы к нападению готовилась армия вторжения, имевшая… 4 171 танк, причем в это число входили и штурмовые орудия. Преимущество у СССР было и в самолетах. Но здесь все ясно – пилоты люфтваффе захватили господство в воздухе благодаря уничтожению значительной части советских ВВС внезапным ударом по аэродромам. А танки-то советские куда делись?

Не в танках дело

Заглянем в чуть глубже. Май 1940-го. Танковая группа все того же Гудериана рассекает войска союзников и выходит к морю. Англичане вынуждены спешно эвакуироваться из Северной Франции, а французы пытаются наладить новую линию обороны. Вскоре, не желая превращать Париж в руины, они объявят свою столицу открытым городом и сдадут ее врагу… Опять все решили танки.

Между тем именно французская армия считалась перед второй Мировой войной сильнейшей в Европе! Может быть, у Франции не было танков или они были никуда не годными? Оказывается, французских танков было больше, чем немецких, и они были не так уж плохи. Не стоит забывать, что в 1940 году немецкие танковые войска выглядели еще менее впечатляюще, чем в 1941-м. Значительную их часть составляли легкие Pz. II, вооруженные 20-миллиметровой пушечкой. Боевыми единицами были и пулеметные Pz. I, которые вообще проектировались только для учебного использования – однако попали на поле боя (причем и в России повоевали тоже).

В истории победоносного прорыва панцерваффе к Ла-Маншу есть эпизод, когда колонну немецких танков внезапно атаковали англичане. Немецкие танкисты с изумлением увидели, что их снаряды как горох отскакивают от брони британских Mk. II Matilda. Лишь вызвав пикирующие бомбардировщики, удалось справиться с ситуацией. Через год с небольшим история повторилась – снаряды немецких танковых пушек не могли пробить броню советских КВ и Т-34…

Стало быть, покорили почти всю Европу и дошли до Москвы войска… вооруженные весьма посредственными танками, которых к тому же было мало. Да, у них была отличная тактическая выучка и стратегия блицкрига. Но что такое блицкриг? Глубокий прорыв танковых клиньев. А поможет ли прорваться тактика, если у защищающейся стороны танки сильнее и их больше? Поможет. Парадоксально, но факт – немецкие танковые дивизии действительно были лучшим на тот момент инструментом мобильной войны, несмотря на свои скверные танки и небольшое их количество. Потому что блицкриг был не просто стратегией, а еще и новой технологией войны – которой до 1942 года не обладало ни одно воюющее государство, кроме Германии.

Блицкриг по-русски

Есть поговорка, что военные всегда готовятся не к будущей войне, а к прошедшей. Конечно, во всех странах были и те, кто оценивал только что появившуюся бронетехнику как самостоятельное средство достижения решающего успеха в войне. Но большая часть европейских штабных мыслителей (в том числе и в Германии) в тридцатые годы оперировала категориями позиционной войны, исходя из опыта первой Мировой. Они считали, что танки нужно использовать лишь для поддержки пехотных подразделений.

Лишь в СССР опирались на опыт гражданской войны – и полагали, что будущая война тоже будет маневренной. То, что в Германии назовут «блицкригом», разработали именно в СССР! Только у нас это называлось «Теорией глубокой наступательной операции». «Быстро и дерзко проникая в глубину походных порядков противника, танки, не ввязываясь в длительный бой, вносят в ряды противника расстройство, сеют панику и срывают управление развертывающимися для боя войсками…» Эта цитата, отлично описывающая суть блицкрига, взята не из знаменитой книги Гудериана «Внимание, танки!», а из советского учебника по тактике танковых частей 1935 года издания.

Производилась в СССР и техника, идеально подходящая для блицкрига. Это знаменитые танки БТ, они могли передвигаться как на гусеницах, так и на колесах. Вершиной развития этого типа боевых машин стал БТ-7М с 500-сильным дизелем В-2 (скорость 62 км/ч на гусеницах и 86 км/ч на колесах – не хуже, чем у иного автомобиля того времени). Если учесть, что воевать советские маршалы собирались «малой кровью и на чужой земле», где дороги получше отечественных, то можно представить себе, как лихо эти танки могли бы пройтись по тылам противника… И, уж конечно, наши БТ гораздо лучше подходили для глубоких танковых прорывов, чем даже самые современные немецкие танки Pz. III и Pz. IV (с их максимальной скоростью по шоссе около 40 км/ч). В СССР идеи сокрушения противника с помощью мощных танковых клиньев еще с 1920-х годов поддерживались на самом высоком уровне.

Чем хороши танки?

Де Голль призывал создавать специализированные танковые дивизии, а не распределять танковые бригады между пехотными соединениями. Именно концентрация подвижных сил на направлении главного удара позволяла преодолевать сколь угодно прочную оборону! Первая мировая война носила в основном «окопный» характер. Хотя тогда умели выкурить солдат противника из окопов и укрытий, разрушить минные поля и проволочные заграждения – для этого нужна была длительная, порой продолжительностью в несколько суток, артиллерийская подготовка. Но она показывала, где будет нанесен удар, – и пока снаряды перепахивали передний край обороны, к месту атаки спешно стягивались резервы противника.

Появление подвижных войск, главную силу которых составляли танки, позволило действовать совершенно иначе: скрытно перебрасывать большие силы в нужное место и наступать вообще без артподготовки! Обороняющаяся сторона не успевала ничего понять, а ее линия обороны уже взламывалась. Танки противника устремлялись в тыл, охотясь за штабами и стремясь окружить тех, кто еще удерживал свои позиции… Для противодействия нужны были подвижные части с большим количеством танков – чтобы среагировать на прорыв и организовать контрмеры. Прорвавшиеся танковые группировки тоже чрезвычайно уязвимы – их фланги никто не прикрывает. Но некоторую авантюрность блицкрига малоподвижные противники использовать в своих целях не смогли. Потому-то так быстро пали Польша, Греция, Югославия… Да, у Франции танки были, оно она не смогла их правильно применить.

А что же произошло в СССР? Вроде бы наши военачальники мыслили теми же категориями, что и немецкие. В структуре Красной армии были еще более мощные соединения, чем немецкие, – механизированные корпуса. Может быть, дело во внезапном нападении Германии?

Как работает стратегия

«Я никогда не применял слово ‘блицкриг‘, потому что оно совершенно идиотское!» – сказал как-то Гитлер. Но даже если фюреру не нравилось само слово, мы не должны забывать, кому именно служила стратегия «молниеносной войны». Нацистское государство нападало без объявления войны, и внезапное вторжение стало неотъемлемой частью блицкрига. Однако не стоит все сводить к внезапности. Англия и Франция находились в состоянии войны с Германией с сентября 1939 года, и до весны 1940-го имели возможность подготовиться к немецким ударам. СССР был атакован внезапно, но только этим нельзя объяснить то, что немцы дошли до Москвы и Сталинграда.

Все дело в техническом оснащении и организационной структуре немецких дивизий, объединенных в танковые группы. Как взломать оборону противника? Можно атаковать в том месте, которое наметили вышестоящие начальники. А можно – там, где у противника самая слабая оборона. Где атака будет эффективнее? Беда в том, что из штаба фронта или армии уязвимые места обороны не видны. Командиру дивизии нужна самостоятельность для принятия решений – и информация для того, чтобы решения были правильными. Вермахт реализовал принцип «картофельной стратегии» из фильма «Чапаев» – «командир впереди на лихом коне». Правда, коня заменял бронетранспортер, но в подвижных частях место командиров всегда было в атакующих порядках. Важность этого не все понимали и в Германии. Начальник генштаба Бек спрашивал Гудериана: «Как же они будут руководить боем, не имея ни стола с картами, ни телефона?» Знаменитому Эрвину Роммелю, воевавшему в Северной Африке, стол сколотили… прямо в открытой автомашине «Хорьх»! А телефонную связь заменяло радио.

Радиофикация немецких танковых дивизий – фактор, который часто недооценивается. Такая дивизия была похожа на осьминога, нащупывавшего расположение противника щупальцами, в роли которых выступали мобильные разведывательные отряды. Командир, получая от них радиосообщения, имел ясное представление об обстановке. А в месте решающей атаки немецкий генерал присутствовал лично, своими глазами наблюдая за развитием событий. Он четко знал расположение каждого подразделения: радиорота поддерживала с ними постоянную связь. Шифровальные машинки «Энигма» помогали сделать приказы недоступными даже в том случае, если противник их перехватил. В свою очередь, взводы радиоразведки, прослушивали переговоры по ту сторону линии фронта.

Представитель люфтваффе, находившийся в передовых частях наступавших, поддерживал постоянную радиосвязь с авиацией, наводя бомбардировщики на цели. «Наша задача – атаковать противника перед ударными клиньями наших армий. Наши цели всегда одни и те же: танки, машины, мосты, полевые укрепления и зенитные батареи. Сопротивление перед нашими клиньями должно быть сломлено, чтобы увеличить скорость и силу нашего наступления»... – так описывает первые дни войны с СССР ас-пикировщик Ханс-Ульрих Рудель.

Противоядие

А что же наши мехкорпуса? У немцев в танковой дивизии моторизованными были все части – пехота, саперы, ремонтные бригады, артиллерия, службы снабжения горючим и боеприпасами. У нас танки были быстрее, но тылы от них все время отставали. Броню Т-34 пробить сложно, но без снарядов, топлива и запчастей он превращается в неподвижную бронекоробку… Танковый командир управлял своими танками путем флажковой сигнализации, штабы посылали «делегатов связи», а не имевший радиостанции истребитель-разведчик мог сообщить разведданные только собственному начальству на аэродроме (тогда как нужны они были армейским командирам). Отсутствие надежной радиосвязи приводило к «потере» полков, дивизий и даже корпусов. К тому же непосредственные командиры были лишены всякой самостоятельности в решениях. Вот типичный случай…

Аксиома танковой войны – части должны вводиться в бой после полного сосредоточения, обрушиваясь на врага всей мощью. Это, конечно, знал и командир 8-го мехкорпуса Дмитрий Рябышев. В его корпусе было более 800 танков, в том числе КВ и Т-34. Огромная сила, которая могла сыграть решающую роль в масштабе целого фронта!

В первые дни войны, подчиняясь противоречивым приказам сверху, корпус совершал ряд бессмысленных маневров, теряя технику, тратя топливо и выматывая людей. Но вот, наконец, настал момент контрнаступления, которое могло отрезать немецкий танковый клин у основания…

Рябышев ждал, пока подойдут все его дивизии, но в этот момент приехал член Военсовета фронта Вашугин (иначе говоря, партийный комиссар фронтового масштаба). Приехал не один – с прокурором и комендантским взводом, грозя расстрелять Рябышева на месте, если наступление не начнется прямо сейчас: «Тебя, изменника родины, полевой суд слушать будет. Здесь, под сосной, выслушаем и у сосны расстреляем…» Пришлось посылать в бой тех, кто под рукой. Первая группа (танковая дивизия с усилением), начавшая наступление немедленно, была отрезана и в итоге вышла из окружения пешком. Так было потеряно 238 танков! Характерно, что в группе была всего лишь одна радиостанция. Да и командиру группы Николаю Поппелю удалось связаться лишь с… немецким радиоразведчиком, который по-русски пытался выяснить расположение штаба, выдавая себя за Рябышева…

Так было везде – поэтому не стоит удивляться колоссальным потерям советских танков. И, тем не менее, именно такие, плохо организованные и зачастую самоубийственные контрудары в начале войны в конечном итоге предопределили крах блицкрига. Во Франции успешные контрудары немцам наносила только 4-я танковая дивизия, которой командовал Шарль де Голль, к этому моменту все-таки дослужившийся до полковника. У нас атаковали все. Обороной с блицкригом справиться было невозможно! Постоянные контрудары советских войск летом 1941-го, возможно, выглядели бессмысленными – но именно они заставили немцев растратить свои силы уже на первом этапе войны. Конечно, жертвы Красной армии при этом были еще более серьезными, но они позволили затянуть войну до осенней распутицы, когда «молниеносность» немецких танков мигом потускнела.

«Не стоит воевать с русскими: на любую вашу хитрость они ответят своей глупостью!» – предупреждал в свое время Бисмарк. В умной Европе противоядия против хитрого немецкого блицкрига не нашли. А то, как ему пытались противостоять в России, немцы считали глупостью. Но война, тем не менее, закончилась в Берлине…

Почему провалился «блицкриг» против русских?

О войне 1939-1945

До Москвы по прямой 1100 километров. Танки Вермахта летом 1941 года преодолевали по несколько десятков километров в день в восточном направлении. Но вскоре эта кампания застопорилась, а окончилась и вовсе катастрофой.

Гальдер писал это, находясь под впечатлением сводок о битве за Белосток и Минск, где две немецкие танковые армии зажали в «котел» четыре советские армии. Более 320 тысяч солдат были взяты в плен. Более 3 тысяч танков были уничтожены. Уже 9 июля атакой на Смоленск началось продвижение сил Вермахта в сторону Днепра. Оттуда до Москвы оставалось расстояние всего в 370 километров.

До того немецкое командование было уверено в правильности собственной стратегии блицкрига против СССР. Продвижение танковых сил на восток было ограничено только медленным темпом пехотных дивизий. Но перед ними стояла задача добивать остатки советских сил, дислоцированных в западных районах страны, и они не поспевали за бронетехникой.

Почему блицкригу не суждено было увенчаться успехом — теперь излюбленная тема многих историков. При этом было бы слишком просто объяснять этот провал большими расстояниями, недостатком материального обеспечения или стратегическими ошибками командования Вермахта. Целый ряд факторов привел немецкую военную махину к крушению.

«Шагать, шагать — 14 дней подряд!»

Российские просторы точно не стали причиной немецкого провала. Расстояние от демаркационной линии в оккупированной Польше, являвшейся после подписания пакта Молотова-Риббентропа, по сути, границей между Третьим рейхом и Советским Союзом, до Москвы составляло всего 1100 километров. Примерно такую же протяженность имел фронт, к которому подошли 160 немецких дивизий, объединенные в три группы войск, 22 июня 1941 года. В распоряжении группы армий «Центр» находились две из четырех танковых групп. Ее целью была Москва.

В то время как танковые дивизии за сутки преодолевали десятки километров, пехота, перемещавшаяся пешком и на лошадях, за ними не поспевала. «Шагать, шагать — 14 дней подряд… Я больше не могу», — писал один солдат 7-й пехотной дивизии, одного из элитных подразделений Вермахта. Ситуация осложнялась еще тем, что с каждым шагом на восток фронт постоянно расширялся. Вскоре линия боевых действий каждой дивизии достигала 50 километров — и все это в тяжелейших условиях бездорожья.

Вскоре стали проявляться первые проблемы с логистикой. В лучшем случае всего лишь половина дивизий имела современное оружие и достаточное количество транспортных средств. Остальным бойцам приходилось довольствоваться трофейным оружием и транспортом, брошенным солдатами противника. Вскоре даже такие предметы первой необходимости, как носки, стали дефицитом.

Нельзя забывать также, что силы Вермахта продвигались не по пустынному пространству — по приказу Сталина в приграничных областях было дислоцировано до трех миллионов солдат. Ведь он исходил из того, что Германия или какая-либо другая капиталистическая страна в обозримом будущем нападет на Советский Союз. Офицерский корпус Красной армии, серьезно ослабленный после «чисток» 1930-х годов, обязан был следовать концепции «обороны переднего края». Именно этим объясняются огромные потери в первые недели войны. Кроме того, советское военное командование располагало почти безграничными людскими и материальными ресурсами.

Эвфемизм для отступления

Но ни скорость продвижения на восток, ни обеспечение войск не были достаточными для того, чтобы в течение кратчайшего времени достичь Москвы. Численность также была мала. В августе стало очевидно, что для одновременного продвижения на Киев и на Москву сил не хватало. Танковые дивизии, которые должны были двигаться в сторону советской столицы, вынуждены были вступить в битву за Киев, в которой Красная армия потеряла 665 тысяч бойцов.

В то же самое время пехотные дивизии, которые должны были под Ельней (южнее Смоленска) прикрывать операцию под Киевом, столкнулись с большими проблемами при обороне собственных позиций. Впервые с начала этой войны в немецких фронтовых сводках было упомянуто словосочетание «обратное движение» — иносказательное обозначение отступления.

В конце сентября у немецкого командования оставалось всего два варианта дальнейших действий: либо срочно готовиться к зиме, либо незамедлительно начинать наступление на Москву. Немецким войскам пришлось вновь в течение нескольких дней предпринять многокилометровый бросок в сторону советской столицы. Но потом погода испортилась, и слякоть сделала невозможным любое продвижение вперед. А вскоре и вовсе началась зима, и 5 декабря советская армия перешла в контрнаступление.

Но даже погодные условия и численное превосходство Красной армии лишь отчасти объясняют провал Вермахта. Как уже несколькими месяцами ранее, мечта о блицкриге обернулась кошмаром. В принципе, немецкие войска стали жертвой собственного самовнушения, уверовав в то, что после триумфального похода на Францию в 1940 году они способны на все.

«У нас не оставалось времени поспать, так как мы круглые сутки наступали».
(Командир танкового взвода)

Все идет как по маслу… Танковые войска

Фельдмаршал фон Бок, командующий группой армий «Центр», пришел в бешенство, когда из штаба ОКХ ему приказали повернуть 2-ю и 3-ю танковые группы, чтобы замкнуть кольцо окружения и создать таким образом первый за русскую кампанию котел. Причина его раздражения заключалась в том, что из-за этого решения задерживалось наступление на Смоленск, который рассматривался Боком как важная в стратегическом отношении цель. Впрочем, вермахт добился впечатляющего успеха. «Я до сих пор не могу отойти от этого внезапного приказа повернуть», - писал фон Бок в своем военном дневнике, и когда к нему прибыл фельдмаршал фон Браухич, командующий группой армий «Центр» встретил его довольно невежливой фразой: «Надеюсь, больше никаких сюрпризов!» К этому времени продвинувшиеся на 250–300 км в глубь советской территории танковые дивизии уже поворачивали навстречу друг другу, замыкая кольцо вокруг 27 советских дивизий.

Майор граф Иоганн фон Кильманзег, командир танкового подразделения в составе 6-й танковой дивизии, впоследствии утверждал, что нацистская пресса представила миру совершенно искаженную картину боевых действий сухопутных войск. О легких победах речи не было. Вне сомнения, сосредоточенные в приграничных районах советские войска оказались «застигнуты врасплох», говорит фон Кильманзег, «но отнюдь не собирались сдаваться». Того же мнения придерживался и лейтенант Гельмут Ритген, также воевавший в 6-й танковой дивизии:

«В плен никто не сдавался, поэтому и пленных практически не было. Между прочим, наши танки довольно быстро расстреляли весь боекомплект, а такого не случалось нигде - ни в Польше, ни во Франции».

Начальный период войны, когда танковые дивизии вермахта стремительно, как по маслу, катили вперед, по мнению Кильманзега, «состоял из двух этапов».

«Сначала бои, завязавшиеся непосредственно у границы, - они носили крайне ожесточенный характер. Потом нам пришлось затратить много усилий у «линии Сталина» - укрепленной линии русских. Геббельс постоянно говорил о разгроме противника, но ничего такого и в помине не было».

Первоначальные успехи вермахта можно объяснить тактическим превосходством немецкого командования, которое, в свою очередь, было результатом накопленного в предыдущих кампаниях боевого опыта. «В течение трех суток мне удавалось заснуть от силы на пару часов, атаки следовали одна за другой», - писал военный корреспондент Артур Гримм, участвовавший в наступлении вместе с частями 1-й танковой группы фон Клейста на участке группы армий «Юг».

«Враг, будучи не в состоянии удержать нас, постоянно пытается вовлечь нас в крупные сражения. Но нас всегда заблаговременно предупреждали о его намерениях, и мы обходили его в ходе ночных маршей».

Немецких танкистов, убежденных в собственном превосходстве, очень скоро после начала войны ожидал неприятный сюрприз, когда они столкнулись с новыми типами советских танков. Уже на второй день кампании в полосе действий 6-й танковой дивизии один-единственный советский тяжелый танк расстрелял колонну из 12 грузовиков. Танк находился в засаде южнее реки Дубиссы вблизи от Расейняя. К тому моменту два немецких батальона захватили плацдармы на другом берегу реки и готовились к отражению контратаки советских танков, первой за все время боев на Восточном фронте, поэтому требовалось обеспечить их бесперебойное снабжение боеприпасами. Для уничтожения русского танка немцы подтянули батарею 50-мм противотанковых орудий.

Орудийным расчетам удалось скрытно подобраться на дистанцию 600 метров. Первые три снаряда сразу поразили цель, но восторги артиллеристов мгновенно стихли, потому что никаких видимых повреждений танк не получил. Батарея открыла беглый огонь, но и следующие пять снарядов отскочили от брони и ушли в небо. Танковая башня начала разворачиваться в направлении немецких орудий, а затем раздался первый выстрел ее 76-мм пушки. За считаные минуты батарея была уничтожена, немцы понесли тяжелейшие потери.

Тем временем тяжелый тягач под прикрытием догоравших немецких грузовиков подтащил тщательно замаскированное 88-мм зенитное орудие. Вскоре с дистанции 900 м был открыт огонь по танку. Но… первый же 76-мм снаряд угодил в немецкую зенитку и отбросил ее в придорожную канаву. Орудийный расчет чудом не пострадал. Однако едва артиллеристы попытались вновь развернуть орудие, как их буквально смело стальным ливнем огня спаренных танковых пулеметов. Танк бил без промаха, не давая немцам и головы поднять. Лишь с наступлением ночи, под покровом темноты они смогли оттащить убитых и часть уцелевшего вооружения.

Той же ночью немцы решили действовать по-другому. Группа саперов, пробравшись к танку (тип которого им так и не удалось определить), заложила под него два мощных заряда взрывчатки. Когда их подорвали, ответный огонь танкового орудия ясно дал понять, что танк по-прежнему боеспособен. Более того, русские смогли отбить три атаки. Немцы попытались вызвать пикирующие бомбардировщики, но те прибыть не смогли. Тогда в очередную атаку на неуязвимый советский танк пошли пять легких танков при поддержке еще одного 88-мм зенитного орудия.

Немецкие танки, скрываясь за деревьями, с ходу открыли огонь одновременно с трех направлений. Русский танк вступил в дуэль, но во время маневров открыл корму, куда попали два снаряда 88-мм орудия. На его броню в течение считаных секунд обрушился целый шквал снарядов. Башня, развернувшись назад, замерла. Немецкие орудия продолжали посылать снаряд за снарядом в неподвижную цель. Ни единого признака загорания машины, только визг рикошетивших снарядов. Внезапно пушка танка беспомощно поникла. Подумав, что танк наконец выведен из строя, немцы подобрались поближе к своей диковинной жертве.

Возбужденно переговариваясь и не скрывая удивления, они вскарабкались на броню. Ничего подобного им видеть не приходилось. И тут башня, тяжело дрогнув, снова повернулась. Насмерть перепуганных немецких солдат как ветром сдуло. Двое саперов, не растерявшись, через отверстие в башне бросили внутрь танка по ручной гранате. Раздались два глухих взрыва, взрывной волной откинуло крышку люка, изнутри повалил густой дым. Когда саперы заглянули через люк, их взорам предстало ужасающее зрелище: кровавые ошметки тел - все, что осталось от экипажа неуязвимой машины. Так один-единственный танк на двое суток сумел остановить продвижение передовых частей 6-й танковой дивизии. Его броню сумели пробить только два 88-мм зенитных снаряда, пять остальных лишь оставили глубокие борозды на броне. А о попадании 50-мм противотанковых снарядов свидетельствовали только синеватые пятна окалины. Что же касается следов от попаданий немецких танковых снарядов, их вообще не осталось, хотя такие попадания отмечались, и не одно.

Напрашивался вывод о явной недооценке танковой угрозы противника. Вечером того же дня генерал Гальдер запишет в свой дневник:

«На фронте групп армий «Юг» и «Север» замечен русский тяжелый танк нового типа, который, видимо, имеет орудие калибра 80 мм (согласно донесению штаба группы армий «Север» - даже 150 мм, что, впрочем, маловероятно)».

Это был советский танк КВ-1 («Клим Ворошилов»), вооруженный 76,2-мм танковой пушкой. Его более крупный собрат КВ-2 имел 152-мм гаубицу. В 1940 году было выпущено 243 машины КВ-2 и 115 Т-34, а в 1941 году число их возросло до 582 и 1200 соответственно. В 1941 году русские имели значительный перевес в танках и за счет количества, и за счет качества. Красная Армия располагала 18 782 машинами различных типов против 3648 у немцев. Немецкие танки в значительной мере уступали советским в весе, вооружении, дальности хода, скорости и по ряду других показателей .

Уже один только внешний вид 34-тонного новейшего советского танка Т-34 вызывал оцепенение немецких танкистов. Разработка этой машины велась в условиях полной секретности и завершилась еще в середине 30-х годов. Его 76-мм пушка была самой мощной в мире на тот период (естественно, исключая 150-мм орудие другого советского чудо-танка, КВ-2). Наклонная броня знаменовала собой революционные перемены в танкостроении, отличалась повышенной устойчивостью к настильному огню противотанковых орудий - снаряды рикошетили, не нанося машине видимых повреждений. Йозеф Дек, немецкий артиллерист (71-й полк), воевавший в составе группы армий «Центр», досадовал, что снаряды обычного 37-мм противотанкового орудия отлетали от брони Т-34, «словно горох». В результате доработки заимствованного у американцев танка «Кристи», в частности системы подвески, Т-34 с его широкими гусеницами, мощным дизельным двигателем и чрезвычайно высокой маневренностью превратился в самый совершенный танк того времени . Командир экипажа танка Т-34 Александр Фадин отмечал:

«Когда запускаешь двигатель, чувствуешь эту характерную дрожь, и ты как бы сам становишься частью машины. Набираешь скорость, и уже ничто тебя не в силах остановить. Даже деревья».

Значительное количественное превосходство Красной Армии в танках создавалось на 75 % за счет танков Т-26 (их насчитывалось примерно 12 000), еще около 5000 машин составляли танки БТ-2, БТ-5 и БТ-7. Далее, 1200 Т-34 и 582 тяжелых танка КВ-1 и КВ-2 . В итоге Советы располагали 17 000 танков, равных по показателям или несколько уступавших таким немецким танкам, как T-III (970 машин) и T-IV (444 единиц), и превосходивших T-II (743 единицы) и Т-38 (t) (651 танк). Остальные немецкие танки, как правило, относились к явно устаревшим типам или штабным вариантам. Кроме того, на вооружении вермахта имелось 250 штурмовых орудий, вооруженных 75-мм пушкой и созданных на базе T-III. Самоходные орудия имели репутацию истребителей русских танков и обычно использовались для поддержки наступавшей пехоты. Превосходство немецких танковых войск обеспечивалось не за счет более совершенной техники, а за счет более высокой боевой выучки экипажей. Немецкие танки были оборудованы современными радиостанциями, в то время как русские в этом отношении явно отставали. У них связь осуществлялась посредством сигнальных флажков. Отсюда и явное запаздывание исполнения команд в быстро менявшейся обстановке.

Не следует забывать, что немецкие танкисты обладали опытом предшествующих кампаний, многие командиры танков, несмотря на молодость, успели приобрести практический опыт участия в боевых действиях. Русские танкисты, напротив, старательно утюжили местность в поисках цели, нередко при этом и сами оказываясь легкими целями для немецких танков. Танковые войска Красной Армии находились в стадии реорганизации, а массовые переброски войск в приграничные районы с последующим их развертыванием нередко шли вразрез с основополагающими тактическими и командными принципами. К началу гитлеровского вторжения значительное число устаревших русских танков (примерно 29 %) требовали срочного капремонта, 44 % - проведения регламентных работ. Основной причиной страшных потерь, понесенных танковыми войсками Советов, стало германское превосходство в воздухе. Танковые колонны русских регулярно подвергались налетам истребителей и пикирующих бомбардировщиков люфтваффе, и это имело для них катастрофические последствия.

Немецкие танкисты неприятно поразились, столкнувшись в боях с советскими тяжелыми танками новейших конструкций, явно превосходившими их машины по тактико-техническим показателям. Все это плохо вязалось с концепцией «недочеловеков», выпестованных, согласно утверждению нацистской пропаганды, в скученных рабочих лагерях. Германское кино в хроникальных выпусках частенько издевалось над так называемым «раем для советских рабочих», убеждая «имперских немцев» в недосягаемом совершенстве немецкой техники. Радио вопило о том, что снаряды «немецких танков не только поджигают, но и насквозь прошивают русские машины». Лейтенант Гельмут Ритген из 6-й танковой дивизии признался, что в столкновении с новыми и неизвестными танками русских:

«…в корне изменилось само понятие ведения танковой войны, машины «КВ» ознаменовали совершенно иной уровень вооружений, бронезащиты и веса танков. Немецкие танки вмиг перешли в разряд исключительно противопехотного оружия… Отныне основной угрозой стали неприятельские танки, и необходимость борьбы с ними потребовала нового вооружения - мощных длинноствольных пушек большего калибра».

Танковые войска Германии вступали в войну, будучи твердо уверенными в своем тактическом и техническом превосходстве, что доказывалось ходом предыдущих кампаний. Стрелок-танкист Карл Фукс, воевавший на относительно слабой машине чехословацкого производства - Т-38 (t) в составе 7-й танковой дивизии (группа армий «Центр»), в конце июня писал жене:

«До сих пор нашим войскам кое-что удалось. То же самое можно сказать и о нас, танкистах. Но, ничего, мы еще покажем этим большевистским дурням! Они дерутся, как какие-нибудь наемники, а не как солдаты».

Курицио Малапарте, итальянский военный корреспондент, следовавший в составе немецкой танковой колонны в Бессарабии, описал, как группа немцев осматривала подбитый советский танк:

«Они очень напоминали следователей, осматривавших место происшествия. Более всего их интересовала матчасть противника и то, как ее использовать в бою… Качая головой, они задумчиво бормотали: «Все верно, но…»

Карл Фукс с гордостью сообщал жене: «Мы уже не первый день ведем бои и всегда побеждали врага, где бы он нам ни попадался». Входил в моду особый, «победный» жаргон, становясь неотъемлемой частью солдатского. Уничтоженные в огромных количествах советские танки БТ-7 за их уязвимость прозвали «Микки Маусами». А все потому, что откинутые люки подбитой машины поразительно напоминали оттопыренные уши известного персонажа диснеевских мультфильмов.

Приграничные танковые сражения

Военный корреспондент Артур Гримм в составе 11-й танковой дивизии из группы армий «Юг» уже 23 июня направлялся к месту первого танкового сражения. Колонна полугусеничных бронетранспортеров, набитых пехотинцами, поднимая пыль, неслась по изъезженной проселочной дороге, «когда разведчики сообщили по радио о том, что около 120 русских танков продвигаются в направлении села Радчикова». Около 5 утра «мы поехали через окутанные туманом пшеничные поля. Нас обогнали танки T-III и T-IV, их темные силуэты выделялись на светлом фоне пшеницы». Справа они заметили скопление русских танков, «включая и тяжелые самые современные машины».

Блицкриг - молниеносная война. Неудержимой атаке немецких сил по всем направлениям главного удара предшествовала артиллерийская подготовка и бомбардировка с воздуха сил и объектов противника, за которыми следовало решительное наступление пехоты. Через взломанную линию обороны врага устремлялись танки, вклинивавшиеся глубоко в тыл неприятеля и действовавшие при интенсивной поддержке тактической авиации и моторизованной артиллерии. В их задачу входило выход к штабам противника, разгром их и нарушение системы войскового снабжения. Танковые силы, образуя клинья, охватывали с двух сторон беспорядочно отступавшие силы русских и заключали их в кольцо. Затем их добивала подоспевшая пехота.

Находясь среди разбросанных деревенских домишек, Гримм разглядел темные точки - двигавшиеся советские танки. В 5 часов 20 минут штурмовая группа немецкого танкового подразделения нанесла удар русским во фланг. Вспышка, докатившийся грохот разрыва, и вверх стал медленно подниматься черный дым, постепенно принимая очертания огромного гриба. Судя по всему, снаряд немецкого танка «попал прямо в боекомплект» - взрыв был мощным. Первыми танками, с которыми столкнулись немцы, оказались легкие Т-26. Гримм, находившийся чуть позади передового подразделения, сделал несколько снимков. Дым, искореженный металл, словом, поле битвы.

«Чтобы остановить тяжелый танк, потребовалось не менее двух десятков прямых попаданий», - комментировал Гримм, сфотографировав подбитый Т-34. «Вскоре прогремел страшный взрыв - взорвался боекомплект», - продолжает Гримм репортаж, который он готовил для рупора нацистской пропаганды - иллюстрированного журнала «Signal» , расписывая мастерство и отвагу немецких танкистов, сумевших сокрушить бронированного гиганта совершенно неизвестного типа. Лейтенант Ритген из 6-й танковой дивизии описал бой с танками KB под Расейняем куда более объективно:

«Эти до сих пор неизвестные советские танки послужили причиной кризиса в ударной группировке «Зекендорф», поскольку она не располагала оружием, способным пробить их броню. Снаряды просто отскакивали от советских танков. 88-мм зенитные орудия пока что не было возможности применить. Пехотинцы во время танковой атаки русских в панике стали отступать. Сверхтяжелые советские KB надвигались на наши танки, и плотный огонь наших не приносил никакого результата. KB таранил командирский танк и перевернул его, командир получил ранение».

Советская танковая колонна, разбомбленная на одной из дорог

Несмотря на превосходство советских танков, все же сказывались боевая выучка немцев и их опыт ведения боевых действий. Командир советского танка Т-34 Александр Фадин описал то, что испытывает экипаж танка во время сражения:

«Когда ищешь мишень, волнение достигает предела. И вот, обнаружив ее, подползаешь поближе, потом внезапный рывок вперед, двигатель ревет, машина подскакивает на ухабах. Прицеливаешься, и водитель кричит «Огонь!»

Стреляная гильза со звоном падает на пол, башня содрогается, с каждым выстрелом орудия башню заполняет характерный запах пороха, запах битвы. Фадин продолжает:

«Когда попадаешь в немецкий танк и он взрывается, ты вместо того, чтобы выбрать другую цель, распахиваешь люк и вылезаешь наружу - убедиться, что ты его подбил!»

Экипажи немецких танков имели неплохую профессиональную подготовку. Лейтенант Ритген: «У советских танкистов не было времени даже на ознакомление с вооружением своих машин, не было времени пристрелять орудия, поэтому их стрельбе явно недоставало меткости… Кроме того, у них хромало вождение». Примерно в полдень 23 июня Артур Гримм наблюдал, как громадное облако дыма вставало над красными языками пламени. Немецкие подкрепления не понадобились и остались просто зрителями во время этого боя. Впрочем, лейтенант Ритген утверждает, что у 6-й армии в приграничной полосе возникали проблемы при встречах с русскими танками.

«Один из офицеров резервных подразделений - ныне известный на всю Германию писатель - потерял самообладание. Презрев субординацию, он бросился на командный пункт генерала Гёпнера [командующий 4-й танковой группой. - Прим. авт. ] и сообщил, что «все пропало».

Со временем опыт немцев стал приносить плоды. «Несмотря на то, что они были такие толстокожие, - продолжает Ритген, - нам все же удавалось подбивать их, сосредоточив огонь на одной машине. Мы старались попасть в уязвимые места - били по люкам и щелям в корпусе».

Военный корреспондент Гримм в 16 часов 23 июня 1941 года своими глазами видел, что «густое облако дыма над полем боя увеличилось». Танки Т-IV вынуждены были прервать стрельбы, поскольку пополняли боекомплект. Тактика танковых сражений зависела от изобретательности экипажей. «Несколько танков противника удалось поджечь, другие - ослепли в дыму. Когда они пытались развернуться, стало ясно, что их можно уничтожать с тыла». Подобные уроки быстро извлекались в ходе начавшейся русской кампании.

Гауптман Эдуард Лингенхаль из 15-го танкового полка говорил о том, что «экипажи танков T-IV совершенно случайно поняли, что осколочно-фугасные снаряды замедленного действия с задержкой подрыва 0,25 сек., если ими попасть в корму танка Т-34, способны вывести из строя двигатель либо воспламенить горючее, выплескивавшееся на решетку жалюзи».

К 9 часам вечера танковое сражение завершилось. 11-я танковая дивизия уничтожила 46 неприятельских танков на высотах юго-западнее села Радчикова. Но поводов для особых восторгов не было - хотя пропагандистский аппарат, разумеется, не поскупился на восторги. Три дня спустя майор Кильманзег в разговоре с командующим 6-й танковой дивизией, обсуждая детали первого боя с советскими тяжелыми танками, сказал: «Герр генерал, эта война отличается от той, которую мы вели в Польше или во Франции». В нынешней нам пришлось столкнуться с сильным врагом, и даже не все офицеры оказались к этому готовы. И лишь «благодаря мужеству командиров удалось совладать с паникой». Кильманзег оценивал обстановку трезво:

«На уровне дивизии мы имели возможность убедиться, впервые за всю эту войну, что опасность поражения вполне реальна. Это был один из тяжелейших моментов, которые мне пришлось пережить за годы войны».

Единственным утешением служило донесение о том, что один из «этих тяжелых монстров» все же удалось вывести из строя. Один лейтенант сумел подложить ему под гусеницу мину.

Естественно, что Артур Гримм завершил свой репортаж для иллюстрированного журнала «Signal» на вполне бодрой ноте.

«После одиннадцатичасовой дуэли на поле битвы навеки остались более 40 советских танков. Преследование отступающего противника продолжается. У нас были выведены из строя лишь 5 танков».

Ожесточенные танковые сражения в приграничных районах сочетались с беспрепятственным продвижением на других участках фронта сначала на Минск, а потом и на Смоленск. Однако и это продвижение имело свои сложности. Граф фон Штраховиц - в тот период обер-лейтенант 15-го танкового полка - вспоминал: «У нас не оставалось времени поспать, так как мы круглые сутки ехали». Врагу не оставляли времени ни на отдых, ни на попытки перехватить инициативу. Анатолий Кружин, капитан Красной Армии, так охарактеризовал яростные атаки частей группы армий «Север»:

«В первые дни войны немецкая армия наступала очень быстрыми темпами. У нас шок затянулся, и надолго. Как мне кажется, Красная Армия не была готова к обороне до самого июля и, пожалуй, даже до начала августа. Это произошло только под Новгородом, в районе Старой Руссы. Но раньше, в июле, Красная Армия отступала, это был самый настоящий хаос. На Северо-Западном фронте разведку вели специальные подразделения, но они не выясняли, где находятся немцы, нет. Они искали местоположение собственных войск!»

На окраине Львова подобное наблюдалось в зоне действия советской 32-й танковой дивизии. Стефан Матыш, офицер-артиллерист, мог убедиться, что куда более совершенные танки Т-34 и KB несли внушительные потери. Советские танкисты прекрасно сознавали, что их машины превосходят немецкие, «иногда они даже таранили немцев», однако сказывалось страшное напряжение нескольких дней.

«Бесконечные переходы, жара и постоянные бои изматывали танкистов. С начала войны у них не выдавалось ни минуты отдыха, ели и спали урывками. Силы покидали нас. Нам требовался отдых».

Полковник Сандалов, начальник штаба 4-й армии, расположил штаб армии в лесу восточнее Синявки. Не имея средств радиосвязи, ему приходилось полагаться лишь на связных. Он докладывал, что 2-я танковая группа Гудериана, наступавшая на центральном направлении, нанесла войскам армии несколько серьезных ударов. «Потерявшие боеспособность остатки 6-й и 42-й стрелковых дивизий 4-й армии отошли на восток». 55-я стрелковая дивизия после разгрузки с автотранспорта была выбита с наспех оборудованных оборонительных позиций, «не сумев противостоять атакам вражеской пехоты, действовавшей при поддержке механизированных подразделений и авиации». С самого начала вторжения не поступали сведения от командования 49-й стрелковой дивизии. 14-й механизированный корпус, «упорно оборонявшийся и несколько раз переходивший в контратаки, понес большие потери в личном составе и технике», и к 25 июня «не располагал средствами для ведения боевых действий». Советскую оборону охватил паралич:

«Вследствие непрекращавшихся бомбежек пехота деморализована и не проявляет достаточной стойкости в обороне. Командиры всех подразделений и формирований вынуждены лично пресекать попытки беспорядочного отхода и возвращать их на фронт, однако перечисленные методы, несмотря на применение оружия, не возымели должного эффекта».

Константин Симонов, попавший на Минском шоссе под бомбежку, вспоминает, как один солдат, явно вследствие полученного при контузии шока, вдруг закричал: «Спасайтесь все! Спасайтесь! Немцы окружили нас! Нам конец!» В ответ на это один офицер Красной Армии приказал расстрелять паникера! Раздались выстрелы, но насмерть перепуганный солдат с вылезшими из орбиты глазами бросился бежать.

«Мы так и не сумели задержать его. Какой-то капитан попытался отобрать у него винтовку. Солдат выстрелил и, еще больше перепуганный этим выстрелом, завертелся на месте, как загнанное в ловушку животное, после чего со штыком набросился на капитана. Тот выхватил пистолет и застрелил его. Трое или четверо красноармейцев молча подняли тело и оттащили на обочину».

Катастрофа казалась неминуемой.

В авангарде наступления

Как правило, в авангарде наступавших немецких танковых соединений двигался батальон разведки, в состав которого входила легкая бронетехника и мотоциклисты. Это были «глаза и уши» следовавших за ними частей (см. схему ). Численность подобных частей могла составлять до батальона танков, иногда даже танковый полк, которых поддерживал батальон или полк моторизованной пехоты на бронетранспортерах. Далее следовала артиллерийская батарея - иногда и полк, осуществлявшие огневую поддержку. Легкие танки или полугусеничные бронетранспортеры обычно передвигались параллельно основной колонне, обороняя ее фланги.

На схеме вы видите наступление танковых сил. Передовые части - смешанные силы: легкие танки и моторизованная пехота - они нащупывают линию наименьшего сопротивления. С началом битвы передовые части как бы «фиксируют» цель, в то время как следующие за ними более тяжелые машины обходят, окружают и уничтожают противника при поддержке подразделений следующего за ними эшелона. В схватке командиры младшего звена стараются захватить инициативу для сохранения первоначального напора наступления

В зависимости от характера и профиля местности колонна иногда растягивалась на несколько километров. Разведывательные подразделения выдвигались далеко вперед на широком фронте. Если позволяли условия, эти три колонны двигались параллельно, но зачастую таких условий не было. Офицерам приходилось в жуткой пыли сверять путь следования с картами. Ну а пехотинцы? Тем приходилось отдыхать, где придется, частенько они засыпали прямо на грузовиках, несмотря на жару, пыль и немилосердную тряску. На лесистых или заросших кустарником участках впереди обычно следовала пехота. Она расчищала проходы для танков, а те, в свою очередь, в любую секунду были готовы поддержать ее огнем. На открытой местности, в степях, например, впереди двигались танки. Военный корреспондент Артур Гримм, в конце июня 1941 года следовавший в составе такого танкового клина, подробно описал продвижение частей, находившихся на острие главного удара:

«Впереди простирается равнина, кое-где перерезанная невысокими взгорьями. Редкие деревца, небольшие рощицы. На листьях деревьев лежит толстый слой пыли, придающий им странный вид в лучах палящего солнца. Здесь, в сельской местности, преобладают три цвета - бурый, серый и зеленый, изредка разбавленные золотистой желтизной ржи. И надо всем этим клубы дыма вздымаются к небу от подбитых танков и догорающих деревень».

Разумеется, танкисты из своих железных коробок видели все совершенно в ином свете, нежели передвигавшаяся на своих двоих пехота. И, вследствие высокой мобильности, сцена меняется постоянно. Постоянные сверки местности с картой, прикидки времени, пройденного километража. Танки буквально пожирают отмеченные на карте отрезки. Одурелые от жары и тряски пехотинцы лениво и безучастно взирают на сменяющиеся горизонты. Бронетехника внушает пехотинцам уверенность в своих силах, с ней как-то спокойнее, хотя нередко это заблуждение, не больше. Каждый пройденный километр, каждый поворот таил в себе неожиданность. И угрозу. У танкистов война своя, ей неведомы рукопашные схватки. Чудеса современной техники сделали «боевое соприкосновение с противником» понятием относительным: бей себе по врагу из пушек с почтительного расстояния. Случается, конечно, расстреливать врага в упор, вот тогда бой действительно превращается в схватку с врагом. Гримм продолжает:

«Редколесье и необозримые поля пшеницы, внешне мирные, таят в себе угрозу для нас. Выстрела можно ожидать из-за каждого деревца или кустика, из гущи колосьев».

Вот пехоте сопровождения - да, ей приходится иной раз смотреть прямо в лицо врагу. Артиллерист противотанкового орудия вспоминает о том, какое неизгладимое впечатление на него и его товарищей произвело отчаянное сопротивление русских в первые часы войны:

«Во время атаки мы наткнулись на легкий русский танк Т-26, мы тут же его щелкнули прямо из 37-миллиметровки. Когда мы стали приближаться, из люка башни высунулся по пояс русский и открыл по нам стрельбу из пистолета. Вскоре выяснилось, что он был без ног, их ему оторвало, когда танк был подбит. И, невзирая на это, он палил по нам из пистолета!»

Из этих, внушающих ужас «стальных гробов» - танков - многого не разглядишь. За ходом боя из прожаренного и провонявшего пороховым чадом отсека приходилось следить сквозь узкую, как у почтового ящика, щелочку. И вдобавок теснота страшная - не повернуться. Стрелку, докладывая, приходилось орать во всю глотку, экипаж глохнет от лязга башенного пулемета, задыхается в пороховом дыму. Напряжение, взвинченность усугубляются и ежеминутной угрозой стать мишенью противотанковых снарядов. Их хорошо заметно, они проносятся над полем боя добела раскаленными стрелами, готовыми насквозь прошить жалкую броню и отправить на небеса всех, кто пытается за ней укрыться. При попадании снаряда детонирует боекомплект, - вспышка, взрыв, и все взлетает на воздух, в первую очередь башня.

В известной степени экипаж танка был избавлен от шума сражения - все заглушал лязг металла и рев двигателя. Стрелок-танкист Карл Фукс из 25-го танкового полка делился со своей женой:

«Отпечаток, который наложили на меня танковые сражения, останется на всю жизнь. Поверь мне, дорогая, тебе предстоит увидеть другого человека, того, кто научился повиноваться призыву: «Я уцелею!» На войне ты не можешь позволить себе роскоши расслабиться, иначе погибнешь».

Смертельная усталость и страх шагают рука об руку. Унтер-офицер Ганс Бекер из 12-й танковой дивизии рассказывает о танковых сражениях у Тарнополя и Дубно:

«Там нам пришлось трое суток не спать, для дозаправки и пополнения боекомплекта мы отъезжали помашинно, чтобы тут же снова ринуться в бой. Я подбил под Тарнополем один вражеский танк и еще четыре у Дубно, вот там был настоящий ад, смерть и ужас».

Ничуть не легче приходилось мотопехоте. Гауптштурмфюрер Клинтер, командир роты моторизованного полка дивизии СС «Мертвая голова», действовавшей в составе группы армий «Север», вспоминает первые недели русской кампании, когда «все свои прежние тактические навыки пришлось позабыть». Разведки, как таковой, не было, не было и точного соблюдения боевых порядков, не было никаких донесений - танки неслись вперед, не останавливаясь, обстановка менялась постоянно. «Самая настоящая охота на лис, к тому же удачная, - утверждает Клинтер. - И на совершенно незнакомой, чуждой тебе местности, ты помнил одно: твоя цель - Санкт-Петербург!»

Что касалось карт, они безбожно врали. В результате колонны, разделяясь на марше, заезжали бог знает куда. Дорожные указатели тоже мало помогали в ежечасно менявшейся обстановке, да и встречались они нечасто. «И каждому водителю приходилось в кромешной тьме, с постоянно менявшейся скоростью, да еще соблюдая все виды светомаскировки, следовать в колоннах». Не останавливаясь, танки сутками неслись вперед, тут уж ни сил, ни нервов не хватало.

Это, конечно, неплохо, когда наступление танковых сил уподобляется «охоте на лис», однако и повышенные скорости несут с собой проблемы. В том числе и с радиосвязью, которая жизненно необходима в современной войне. Во время следования 7-й танковой дивизии на шоссе Москва - Минск в конце июня произошел поразительный, но характерный случай. Выйдя к Слободе, это примерно в 20 км северо-западнее Минска, немецкие танкисты вдруг поняли, что в их колонну под покровом ночи затесались русские машины. Весь идиотизм ситуации состоял в том, что русские и немецкие танки следовали в одной колонне и в одном и том же направлении! Один русский водитель, сообразив, куда попал, в панике развернул грузовик и бросился наутек навстречу движению немецкой колонны. Военный корреспондент Бернд Оверхюз, двигаясь с передовыми частями, вспоминает, как услышал выстрелы. «Впереди русские танки!» И тут же засвистели пули.

«Что произошло? Оказывается, один советский танк и грузовик каким-то образом оказались в колонне немцев. Судя по всему, они некоторое время ехали параллельно, после чего решили открыть по нам огонь из счетверенного пулемета, установленного в кузове. Отрывистая команда одного из офицеров восстановила порядок. И танк, и грузовик были подожжены и выведены, таким образом, из строя».

Передовые части, с которыми следовал Артур Гримм, обратив в бегство группу советских солдат, засевших на пшеничном поле, внезапно обнаружили по правую сторону действовавший аэродром русских.

«Как раз в этот момент приземлялся неприятельский самолет. Его зацепить мы не успели. Но второй тут же упал на землю, когда мы его угостили очередью трассирующих».

Операция по зачистке села осуществляется после окружения населенного пункта танками. Мотопехота при поддержке танков проводит зачистку, наступая с флангов под острым углом к наступающим войскам. Для упреждения контратаки, подкрепления или отступления противника могут использоваться силы люфтваффе и артиллерия. Первейшая задача - достижение тактического превосходства

Легкая 20-мм зенитная пушка, смонтированная на полугусеничной машине, выехав на взлетную полосу, обстреляла стоявшие рядами самолеты. Бойцы, соскочив на землю, довершили дело при помощи ручных гранат и автоматного огня - все 23 машины были выведены из строя. Самым ценным трофеем оказалась дымившаяся полевая кухня. Содержимое отведали тут же. Прямо на земле лежали наваленные грудой буханки хлеба и сухой паек. Их собрали и побросали в танки и вездеходы. И тут же наступление продолжилось, но уже на сытый желудок.

Иногда бешеный темп наступления приводил к серьезным трагедиям. Полковник Ротенберг, знающий и смелый командир 25-го танкового полка, кавалер ордена «Pour le Merite» и Рыцарского креста, получил серьезные ранения вследствие взрыва боекомплекта подбитого русского танка. Его срочно требовалось эвакуировать в тыл. Но головные подразделения полка в результате стремительного марша значительно оторвались от своих. Ротенберг, сознавая опасность такого отрыва, отказался от высланного за ним командиром дивизии самолета «Физелер шторьх». Не взял он для охраны и бронетранспортер, отправившись в тыл всего на двух штабных автомобилях. Эта небольшая группа наткнулась на группу советских солдат, блуждавших на участке между основными и передовыми частями немцев. В результате стычки Ротенберг и сопровождавшие его солдаты погибли. Тела их удалось забрать лишь на следующий день после проведенной контратаки.

Самую большую сложность во время стремительного наступления представляло сосредоточение ударной группировки на направлении главного удара. Лейтенант фон Хофгартен, командир 61-го мотоциклетного батальона 11-й танковой дивизии, после начала операции «Барбаросса» за четыре недели после форсирования Буга продвинулся со своими бойцами на 510 км. Танки обычно шли впереди на открытой местности, но случалось, как объяснял сам Хофгартен, что требовалось и:

«…более тесное взаимодействие частей, наступавших на разных флангах. Оно было необходимо в условиях сложной, малознакомой, быстро сменявшейся и непривычной местности, при преодолении водных преград, минных полей и занимаемых неприятелем деревень. От командиров рот, двигавшихся параллельно, требовалось тщательное планирование предстоящих совместных наступательных операций. Это было непросто, если учитывать наши убогие карты, на которых зачастую ничего, кроме главных дорог, не было указано».

В зависимости от того, насколько ожесточенно сопротивлялся противник, немецкая пехота выдвигалась на поле боя либо на броне танков, либо на мотоциклах, после чего вступала в боевое соприкосновение. Танки обеспечивали необходимую огневую поддержку и прикрытие. Артур Гримм, следовавший в составе 11-й танковой дивизии, вспоминает ожесточенные бои за русские села неподалеку от Дубно в первые дни кампании:

«И хотя танкисты не замечали пехоты в открытом поле, она была, советские пехотинцы прятались в пшенице, так что заметить их было крайне трудно или вовсе невозможно».

После инструктажа командиры танковых экипажей с наступлением рассвета нанесли тактический план на свои карты. В 4 часа 30 минут утра Гримм начал фотографировать мотоциклистов, которые получили задачу очистить поля от пехоты противника вблизи одного села. Поднимая пыль, колонна тронулась в путь и вскоре растаяла в предрассветной дымке.

Унтер-офицер Роберт Рупп из подразделения моторизованной пехоты описал последствия боя за одну неизвестную русскую деревушку. Танки стояли на околице в полной боевой готовности, рядом резерв - примерно половина взвода пехотинцев. Все пристально наблюдают за двумя пылающими хатами. Когда группа зачистки приступила к прочесыванию домов, жители, прихватив с собою скарб, стали уводить скот в безопасное место. В ходе операции было обнаружено около 50 русских солдат, скрывавшихся кто где - в амбарах, погребах, на чердаках домов.

«У одного из них осколком ручной гранаты располосовало щеку. Он попросил у меня воды, я дал ему чаю, и солдат жадными глотками стал пить. Майор обратился к русским на их родном языке, желая узнать, кто из них комиссары, но оказалось, что комиссаров и след простыл. Пленные, чуть успокоившись, стали срывать с пилоток красные звезды. Раненый, дожидаясь, пока его перевяжут, долго сидел на улице. Сначала наш врач занимался своими ранеными. Один из моих товарищей, В., показал мне окровавленные руки и стал хвастаться, что прикончил нескольких русских - они открыли по нему стрельбу, как он утверждал».

Позже Руппа разбудила стрельба. Уже миновал полдень. Расстреливали двоих пленных, их тут же похоронили их товарищи. Один из них якобы выстрелил в нашего солдата пулей «дум-дум» (особыми пулями, наносившими страшные раны). А второй, как утверждали, попытался открыть огонь уже после того, как дал понять, что сдается. «Один, - по словам Руппа, - был еще жив, поскольку стонал даже в полузасыпанной могиле, потом из-под слоя земли показалась его рука».

Четверым русским было приказано вырыть еще одну могилу. Для кого? - не понял Рупп. Вывели того русского, которого я поил чаем, заставили улечься в могилу, после чего унтер-офицер пристрелил его - оказывается, он и был тем таинственно исчезнувшим комиссаром. Сделано это было во исполнение приказа генерала Гальдера, пресловутого «приказа о комиссарах». Но, как убежден Рупп, подобные расправы ни в коем случае нельзя было считать в порядке вещей. Вот что он сказал по этому поводу:

«Мнения относительно необходимости расстреливать комиссаров диаметрально расходились. Был случай, когда батальон мотоциклистов расстрелял жителей одной деревни, включая женщин и детей. Перед этим их заставили самих выкопать для себя могилы. Это произошло потому, что жители этого села помогали русским организовать засаду, в которой погибли несколько наших мотоциклистов».

Танкисты, конечно, не могли не замечать подобного, но темп наступления не позволял им долго задерживаться на одном месте. Разбираться с неприятелем предоставлялось пехотинцам. Танковая война исключала непосредственный контакт с противником даже в бою. Один германский офицер, служивший в танковом подразделении на участке группы армий «Центр», поделился своим мнением с военным корреспондентом Курицио Малапарте:

«Он рассуждал, как солдат, избегая эпитетов и метафор, ограничиваясь лишь аргументацией, непосредственно имевшей отношение к обсуждаемым вопросам. «Мы почти не брали пленных, - рассказывал он, - потому что русские всегда дрались до последнего солдата. Они не сдавались. Их закалку с нашей не сравнить…»

Так что задача по подавлению сопротивления противника носила обезличенный характер. Вперед и только вперед, иногда короткие бои. А вот физическая усталость, та не покидала танкистов.

«Рев двигателей, вздымающееся вверх над пригорками облако желтоватой пыли… Порывы ледяного ветра, швыряющие густую пыль в лицо. Песок во рту, резь в глазах, кровоточащие веки. На календаре июль, а все, равно холодно. Сколько мы уже едем? Сколько километров позади?»

Танковый взвод лейтенанта Хорста Цобеля 6-го танкового полка из 2-й танковой группы Гудериана за 12 дней проделал 600 км, в среднем ежедневно покрывая 50 км.

«Бывало, что мы круглыми сутками не вылезали из танков. Нет, нет, не подумайте, что мы действительно в течение 24 часов вели непрерывные бои, нет. Конечно, случались паузы, когда можно было полчаса прикорнуть. Спали либо в танках, там было тепло от двигателя. А иногда и вырывали окопчики под танками и укладывались туда, так было спокойнее, по крайней мере, можно было не опасаться ночных бомбардировщиков».

Танкисты делили друг с другом все. Дух товарищества был чрезвычайно силен в среде людей, которым бок о бок приходилось переживать опасность в тесном бронированном закутке на гусеницах. «Signal» , роскошно-глянцевый иллюстрированный журнал рейха, поместил очерк «Пятеро из танка № 11». В нем подробно описывались условия, в которых приходилось действовать пятерым членам экипажа танка Т-IV (тяжелого танка) 15-го танкового полка 11-й танковой дивизии.

«Эти пятеро представляли собой группу совершенно разных в довоенном прошлом людей. Каждый понимает, кто он для остальных. Каждый - человек, которому присущи свои сильные и слабые стороны, ничем от нас с вами не отличающийся. Но вместе - они страшное и разящее противника оружие».

Командир танка, или «Старик», - 21-летний лейтенант граф фон N (редакция журнала оставила за собой право не называть подлинного имени офицера) [вероятнее всего, речь идет о графе Гиацинте фон Штрахвице. - Прим. авт. ]начал службу в танковых частях накануне кампании в Югославии весной 1941 года. Его отец, выходец из дворянского рода, был командиром танкового батальона.

Стрелок - унтер-офицер Арно Б., который «после каждого боя имел привычку совать в рот сигарету». Ему 25 лет, трое его братьев тоже в вермахте. Кроме них, у него еще две сестры. После войны он хочет стать коммивояжером, «лучше всего где-нибудь в Африке». В танке - его ближайший помощник заряжающий Адольф Т. Тот старше, Адольфу уже 32 года, он бывший штурмовик. Он женат, имеет двух маленьких дочерей. Его задача - вовремя вогнать снаряд в пушку.

Связь и все, что к ней относится, - стихия радиста Вальтера Д., до войны железнодорожного рабочего. У того шестеро братьев, пятеро из которых призваны в армию, старший - фельдфебель.

Унтер-офицер Ганс Э., водитель, 26 лет от роду, на гражданке был автомехаником, кем и надеется вновь остаться после войны. Он женат и всегда носит при себе карточку четырехлетнего сынишки.

Этот экипаж из пяти человек - микрокосм рейха, как стремился подать «Signal» , пропаганда превыше всего. Все получают денежное довольствие в размере 105–112 рейхсмарок в месяц. Кроме этого, предусмотрена и надбавка семье в размере 150 рейхсмарок. Большинство из этих денег танкисты посылают семье. Для сравнения - рабочие на заводах и фабриках рейха получали ежемесячно 80 рейхсмарок (мужчины) и 51,7 рейхсмарки (женщины). Неизвестно, как и чем завершилась для этой пятерки война на Восточном фронте. Но вероятность уцелеть или остаться здоровым для танкистов практически равнялась нулю.

«Первый, кому на остановке полагается спать водитель, - поясняет лейтенант Хорст Цобель из 6-го танкового полка. Его надо беречь, мы его даже в караул стараемся не ставить». Вместо него, «может пойти и командир танка, как он сам, так и любой другой член экипажа». По части выживания все друг от друга зависят. Как не устает повторять Цобель, в бою «враг всегда стреляет первым. Он стреляет, а дело экипажа на эту стрельбу ответить». Каждый день - одна и та же рутина, хозяйственные дела, боевое охранение и неразрывная связь с остальными подразделениями полка. Мы все - единое целое, мы все выполняем одни и те же задачи. Типичный день в 20-й танковой дивизии, если верить рассказу одного танкиста, выглядел примерно так:

«…и ты всегда наготове. Танки впереди, офицеры, поднявшись из люков у припав к окулярам биноклей, внимательно оглядывают местность. Из штаба полка является офицер с новыми приказами по батальону. Танкисты второпях прожевывают бутерброды. Кое-кто прилег и занят обсуждением утренней атаки. Другой пристроился к радиатору, чтобы написать письмо домой. Командиры заняты вопросами маскировки. Адъютанту срочно понадобилась чья-то подпись, но вместо подписи он получает такой ответ: «Летом у нас нет времени на бумажную волокиту».

На Смоленск!

Германские войска уверенно продвигались вперед, однако это продвижение давалось нелегкой ценой. Первоначальный замысел окружения вражеской группировки на обширном участке между Белостоком и Минском вследствие отчаянного сопротивления русских сначала под Белостоком, а потом и под Волковыском закончился тем, что образовалось несколько более мелких «котлов». Генерал Гюнтер Блюментритт, начальник штаба 4-й армии, поясняет:

«Поведение русских даже в первом бою разительно отличалось от поведения поляков и союзников, потерпевших поражение на Западном фронте. Даже оказавшись в кольце окружения, русские стойко оборонялись».

Парламентер-агитатор призывает красноармейцев «прекратить бессмысленное сопротивление»

Танковых войск для завершения операции и замыкания кольца окружения не хватало. Вынужденные отвлекаться на локальные бои, моторизованные соединения не в силах были справиться с колоннами русских, лесами пробиравшихся на восток в темное время суток. Вследствие распыленности сил немцев на участках, не занятых ими, русские чувствовали себя вольготно. Однажды полк «Великая Германия» въехал в одну деревню на захваченных у русских грузовиках и там столкнулся с русскими, которые ехали… на автомобилях, захваченных у немцев. «Была ужасная неразбериха, никто не знал, в кого стрелять, - самый настоящий хаос», - такие строки запишут потом в летопись подразделения. Самые ожесточенные контратаки советских войск, стремившихся прорвать кольцо окружения, наблюдались на восточных участках котлов.

Командование вермахта оказалось перед дилеммой. Танковые войска отрезали русских от их коммуникаций, создав оптимальные условия для продолжения наступления. Но вследствие необходимости двигаться дальше они были не в состоянии создать прочное кольцо окружения и воспрепятствовать прорыву из него советских войск. Эти несколько котлов можно было сузить и запереть лишь силами тридцати двух дивизий группы армий «Центр», в ускоренном темпе продвигавшихся вперед. Неожиданно плохие дорожные условия и ожесточенные схватки на внешних границах котлов нарушили график наступления. Отрыв пехоты от танковых частей угрожающе увеличивался. А пехота между тем представляла собой ядро боевой мощи вермахта, именно ей предстояло сокрушать врага и подавлять его волю к сопротивлению. Танковые клинья наносили мощные удары по русским, однако они не могли завершить уничтожение окруженного противника. Командующие танковыми группами делали все возможное для поддержания высоких темпов наступления. Это, по их мнению, и являлось залогом успеха. Фон Бок отчетливо сознавал явную неспособность ОКВ уяснить эту аксиому стратегии. Он пишет в своем дневнике:

«Подумывают даже о том, чтобы остановить танковые группировки. Если это произойдет, то будет означать отказ от доставшейся нам большой кровью победы в только что отгремевшей битве; это будет означать и передышку для русских, что позволит им создать на перешейке Орша - Витебск оборонительный фронт, иными словами, это будет непоправимой ошибкой! По моему мнению, мы и так слишком увлеклись выжиданием».

Становилось обезоруживающе ясно, что одними лишь переходами к более выгодным в тактическом отношении позициям врага не одолеть.

Сражения на участке Белосток-Минск, начавшиеся еще 24 июня, 8 июля близились к завершению. Красной Армии они обошлись в 22 стрелковых, 7 танковых и 3 кавалерийских дивизии и 6 моторизованных бригад. В ходе сражений двум танковым группам, имевшим в составе 9 танковых и 5 моторизованных дивизий, была поставлена задача замкнуть кольцо окружения упомянутых сил противника. К перечисленным соединениям присоединились затем еще 23 дополнительно переброшенных пехотных дивизии, и совместными усилиями огромная войсковая группировка Советов была уничтожена.

В общей сложности половина всех имевшихся в распоряжении сил группы армий «Центр», то есть 51 дивизия, занималась тем, что громила равные по численности силы противника. Удары были сокрушительные. Опыт польской и западной кампаний подсказывал, что успех стратегии блицкрига заключается в получении преимуществ более искусным маневрированием. Даже если оставить за скобками ресурсы, боевой дух и воля к сопротивлению противника неизбежно будут сломлены под напором громадных и бессмысленных потерь. Отсюда логически вытекает массовая сдача в плен оказавшихся в окружении деморализованных солдат. В России же эти «азбучные» истины оказались поставлены с ног на голову отчаянным, доходившим порой до фанатизма сопротивлением русских в, казалось, безнадежнейших ситуациях. Вот поэтому половина наступательного потенциала немцев и ушла не на продвижение к поставленной цели, а на закрепление уже имевшихся успехов. А целью являлся Смоленский перешеек, не раз в истории войн служивший плацдармом для дальнейшего наступления на столицу России и Советского Союза Москву.

И хотя цель эта по-прежнему оставалась далекой для сухопутных сил, люфтваффе вполне освоилось в небе над Смоленском:

«Смоленск охвачен огнем - вот это было зрелище сегодня вечером. После двух с половиной часов полета мы вышли к цели - издалека были видны пылающие словно факелы городские здания».

В результате искусных противозенитных маневров «Хейнкелю-111» Ганса-Августа Форвинкеля удалось и избежать и снарядов русских зениток, и не угодить в перекрестье лучей прожекторов. «В кабине было светло, как днем», - писал он позже своей супруге. Когда его самолет при возвращении на аэродром пересек Березину, Форвинкелю невольно вспомнился Наполеон.

«Смоленск - ставший в свое время местом гибели великого завоевателя; Березина, где и довершился разгром. Стоило мне произнести про себя эти два названия, как я почувствовал, будто заглянул в глубины истории. Но историческим событиям того периода не суждено повториться, их смысл и значение ныне уже совершенно другие».

«Не представляется возможным провести расследование этой катастрофы, и, в силу огромных площадей и расстояний, типичных для России, я не могу с определенностью утверждать, что обломки самолета и тела пилотов смогут быть обнаружены в обозримом будущем».

Когда 9 июля закончилось уничтожение окруженных под Минском советских частей, генерал Гюнтер фон Клюге был уже далеко впереди, занимаясь подготовкой новой операции в районе Смоленска, в ходе которой предполагалось окружить еще большие по численности силы Красной Армии. Две танковых группы, 2-я и 3-я, продолжали двигаться в восточном направлении, невзирая на все сложности, возникавшие с окруженными войсками противника. Риск был вполне оправданным. 3 июля главнокомандующий сухопутными войсками Вальтер фон Браухич слил две ударные танковые группировки, образовавшие 4-ю танковую армию под командованием фон Клюге, для прорыва в направлении Москвы . Пехотным дивизиям было предписано следовать за танковыми частями на максимально возможной скорости, но в некотором отдалении. Части 4-й армии были переподчинены командованию 2-й армии (барон, генерал Максимилиан фон Вейхс).

Кинооператор роты пропаганды снимает уличный бой в Улле

10–11 июля 1941 года после ожесточенных боев 2-я танковая группа благополучно форсировала Днепр по обе стороны Могилева, у Старого Быхова и Шклова. Тем временем 3-й танковой группе, следовавшей вдоль течения Двины между Полоцком и Витебском, была поставлена задача прорваться к северу от Смоленска. Витебск немцы заняли 9 июля. Вот что вспоминает солдат Эрхард Шауман, свидетель взятия этого города:

«Проезжая через Витебск, мы внезапно оказались в эпицентре пожарища. Горело все вокруг. Мы повернули, пытаясь выбраться из этого моря огня, это было непросто, и нам уже стало казаться, что мы заживо сгорим в этом пылающем городе. Машины раскалились, я думал, что мы взлетим на воздух. Но нам чудом повезло. Мы атаковали город с запада, а русские ждали нас с юга. Вот так и был взят Витебск».

Автомобили 2-й танковой группы едут по шоссе Москва - Минск

3-я танковая группа сумела обойти силы противника на шоссе Орша - Смоленск. Преодолевая ожесточенное сопротивление противника, она к 13 июля положила начало окружению Смоленска. Два дня спустя в результате дерзкой операции город был захвачен.

17 июля на Днепровско-Двинском перешейке наметилось новое кольцо окружения. В котел угодили 25 советских дивизий, сосредоточенных между Витебском, Могилевом и Смоленском. По имевшимся данным, численность окруженной группировки врага составляла 300 000 человек. Пехотные формирования фон Бока находились примерно в 320 км от передовых танковых частей, многим из которых приходилось отвлекаться на охрану кольца окружения. Танковые и моторизованные части 4-й танковой армии затянули петлю, пытались сузить границы котла и дожидались подхода пехотинцев. На 18 июля 12 советским дивизиям противостояли всего 6 немецких дивизий. Натиск советских войск усиливался с каждым днем. Теперь все зависело от того, насколько быстро подтянется пехота. Со всей остротой вставал вопрос: где же она?

Брестский финал

Немецкие генералы уже планировали операцию по окружению советских войск под Смоленском, а 45-я пехотная дивизия вермахта никак не могла сломить сопротивление красноармейцев, окруженных в самый первый день войны.

К концу июля в Бресте под напором немцев постепенно прекращали существование изолированные очаги сопротивления. Бои неоднократно переходили в рукопашные схватки, немцы несли тяжелые потери. Противники не ждали друг от друга актов милосердия. Медсестра К. Лешнева из госпиталя на Южном острове вспоминает:

«Продержав нас неделю в осаде, фашисты ворвались в крепость. Все раненые, а также женщины и дети были хладнокровно расстреляны на наших глазах. Мы, медсестры, одетые в белые головные уборы и фартуки с Красным Крестом, попытались вмешаться, полагая, что к нам все же прислушаются. Но фашисты застрелили только моих 28 раненых, а еще остававшихся в живых забросали ручными гранатами».

К 8 часам утра 29 июня, на восьмой день осады наконец состоялся долгожданный визит люфтваффе. Один-единственный бомбардировщик сбросил 500-килограммовую бомбу на Восточный форт. Полагали, что тем самым удастся склонить к сдаче защитников цитадели и тем самым спасти жизни немецких солдат. Но взрыв бомбы большой мощности лишь слегка повредил толстые кирпичные стены. На следующий день шла подготовка к рукопашной схватке с использованием зажигательных устройств. Бочки и бутылки заполнили бензиномасляной смесью. Их предполагалось поместить в траншеи и поджечь при помощи ручных гранат и ракетниц. Задание это пришлось явно не по душе осаждающим. Решили предоставить пилотам люфтваффе последний шанс.

Все тот же бомбардировщик довольно долго кружил над крепостью, по-видимому, получая последние указания по радио. Внимание всех было сосредоточено на Восточном форте. Еще одна 500-килограммовая бомба обрушилась на стены крепости. Эффект - минимальный. Все стало понемногу напоминать дикий, сюрреалистический фарс. События решили увековечить на пленке. Вообще, зевак собралось множество - солдаты и офицеры 45-й дивизии следили за происходящим с крыш близлежащих зданий. Покружив еще немного, бомбардировщик спикировал и сбросил вторую бомбу. На сей раз 1800-килограммовую. Она рухнула на угол массивной стены у канала. Все вокруг сотряс страшной силы взрыв, в Бресте задрожали стекла в окнах домов. Высыпавшие на улицу люди увидели, как над крепостью поднялся огромный столб дыма. На сей раз бомба причинила огромные разрушения, и этот эпизод ознаменовал конец обороны Брестской крепости. Из форта потянулись советские солдаты, среди них были женщины и дети. К вечеру сдалось примерно 389 человек.

В утренние часы 30 июня Восточный форт был зачищен, из него вынесли раненых. Наконец представилась возможность предать земле разбросанные повсюду тела немецких солдат. Струи огня, сменявшиеся черным дымом, отмечали путь огнеметчиков, обшаривавших потаенные уголки цитадели в поисках тех, кто не желал сложить оружие. Похоже, вермахт наконец одержал победу. Отныне и шоссе и железнодорожный мост были открыты для беспрепятственного движения войск и грузов. В плен попали остатки двух советских дивизий, 6-й и 42-й - свыше 100 человек офицеров и 7122 солдата и сержанта. Кроме них, немцы захватили 36 гусеничных тягачей и 1500 в значительной степени поврежденных грузовиков, 14 576 винтовок, 1327 пулеметов и 103 артиллерийских орудия различных калибров. Хотя победа была полной, хотя передовые танковые соединения стояли у стен Смоленска, психологическое воздействие этой победы было минимальным.

Кинооператоры из отдела пропаганды снимали на пленку выходивших из руин Восточного форта последних его защитников. Грязные, забинтованные, они дерзко смотрели в объективы. Чуть приободрившись, покуривали предложенные им сигареты, излучая мрачноватую уверенность, которая впоследствии не осталась не замеченной для зрителей еженедельной германской кинохроники.

По свидетельству некоторых солдат и офицеров 45-й дивизии, «они ничуть не походили на людей надломленных, изголодавшихся или не имевших понятия о воинской дисциплине». Ни майора, ни комиссара, руководивших обороной, так не удалось обнаружить. Оба покончили жизнь самоубийством .

Захваченная в плен женщина. Диктор «Германского еженедельного кинообозрения» сообщает немцам, что это и есть тот самый «недочеловек», хотевший поработить весь мир. Для контраста на заднем плане красуется «чистый ариец»

45-я пехотная дивизия начала войну в России ветераном боевых действий, оставив во французской земле 462 солдата и офицера. А 450 солдат и 32 офицера были похоронены на первом дивизионном кладбище этой кампании в Бресте. Еще 30 офицеров и 1000 солдат и унтер-офицеров были ранены. Вблизи крепости были обнаружены тела примерно 2000 русских, но, по имеющимся данным, погибло свыше 3500 человек. И судьба 45-й дивизии - своего рода микрокосм судьбы очень и очень многих других немецких дивизий, воевавших в России. В ходе этой первой за кампанию операции 45-я дивизия потеряла больше личного состава, чем за все время боевых действий на Западном фронте год тому назад. 3 июля 45-я дивизия вошла в состав 2-й армии и вскоре уже маршировала на восток в тылу переименованной 4-й танковой армии, в составе которой и начинала нынешнюю кампанию .

И даже после 30 июня и уже после вывода 45-й дивизии немецкие солдаты не чувствовали себя в полной безопасности вблизи Брестской цитадели - еще сохранялись отдельные очаги сопротивления. Раздражение против «нечестных», по мнению немцев, методов ведения войны передалось и тем, кто не принимал непосредственного участия в штурме крепости. Ефрейтор Вилли Шадт из 29-й моторизованной дивизии вспоминал, как унтер-офицер Феттенборн из его роты лично расстрелял в Бресте 15 гражданских лиц только для того, чтобы, как он объяснил, эти «красные свиньи чего-нибудь не натворили, что наверняка замышляют». И в этом случае несчастным пришлось самим отрывать для себя могилы.

Чуть спокойнее стало лишь к середине июля. Гельмут К., 19-летний водитель из Имперского трудового фронта, попавший в Россию в первые дни после германского вторжения, писал родителям о продолжавшихся в Бресте акциях сопротивления. Уже по завершении сражения за Минск он 6 июля писал, что «цитадель все еще держится», то есть очаги сопротивления сохранялись. «Русские уже дважды выбрасывали белый флаг, каждый раз после этого туда посылали роту СС, и тем там доставалось на орехи». Однажды, подогнав машину к самой крепости, Гельмут едва не погиб в результате налета пикирующих бомбардировщиков. Бомба разорвалась в каких-нибудь 300–400 метрах от него. «Я даже, признаюсь честно, наделал в штаны от испуга», - свидетельствовал Гельмут К. 11 июля прямо на городской улице Бреста был застрелен немецкий офицер. Гельмут К. на следующий день жаловался в своем письме:

«Тут под землей туннели прорыты, на целых 3 километра от крепости и до казарм, и оттуда до сих пор не могут выкурить русских. А наше подразделение размещается как раз в одной из таких казарм. Здесь на дорогах полно гвоздей, они их специально разбрасывают. Уже сколько раз прокалывал шины… а наши войска уже в 300 километрах отсюда на пути в Москву».

Даже в наши дни можно прочесть нацарапанные штыками в те дни слова на стенах Брестской цитадели. «Обстановка тяжелая, но мы не теряем мужества», «Умрем, но не сдадимся. 20.07.41».

Весь июль вспыхивали перестрелки. Последние защитники погибали в безвестности.

Примечания:

Возможно, речь идет о польском городе Влодава. (Прим. ред.)

Принцип необходимого знания - стратегия защиты информации, соответственно которой пользователь получает доступ только к данным, безусловно необходимым ему для выполнения конкретной функции. (Прим. перев.)

Это мнение автора верно только в отношении новейших типов советских танков Т-34 и КВ. Остальные танки, находившиеся на вооружении Красной Армии, либо уступали немецким по тактико-техническим показателям, либо имели приблизительно такие же характеристики. - Прим. ред.

На базе танка «Кристи» в Советском Союзе был создан танк БТ. ¬ Прим. ред.

Цифры, приводимые автором, расходятся с теми, которые приняты в российской исторической науке. Так, по данным журнала «Бронеколлекция» (№ 1, 1998), на 1 января 1941 г. танковые войска Красной Армии располагали 9665 танками Т-26 всех модификаций. Из них в Западном особом военном округе, например, на 22 июня 1941 г. имелось 1136 танков Т-26 - 52 % всех танков округа.

В западных приграничных округах имелось 197 танков БТ-2, 507 БТ-5 и 2785 БТ-7.

На 22 июня 1941 г. было выпущено 1225 танков Т-34. К началу войны в Киевском особом военном округе находилось 694 танка этого типа, в Западном - 268 и в Прибалтийском - 108 единиц.

Танков KB в Киевском особом военном округе было 320 машин, в Западном - 117, а в Прибалтийском - 79. - Прим. ред.

Автор ошибается. На самом деле 2-ю и 3-ю танковые группы подчинили командующему 4-й полевой армией фон Клюге и, соответственно, несколько соединений из ее состава передали во 2-ю армию Вейхса. Танковые армии в вермахте были созданы несколько позже, во время наступления на Москву. - Прим. ред.

Д. Ю. Медведев-Барьяхтар

Блицкриг (нем. Blitzkrieg, от Blitz - молния и Krieg - война) – для нас, русских, этот жесткий и лязгающий немецкий термин накрепко связан с 1941 годом. Блицкриг это страшные поражения, когда пикирующие бомбардировщики утюжили беззащитные войска с воздуха, а немецкие танковые клинья рвали нашу оборону. Сотни тысяч убитых, пленных и пропавших без вести, горящие на аэродромах самолеты, брошенные вдоль дорог танки и орудия. Огромные потерянные территории и враг под Москвой, Ленинградом и на Волге.

Одновременно, если отвлечься на секунду от того, что поражение потерпели мы, блицкриг это, наверное, самые блестящие победы в мировой военной истории. Целые страны (Польша, Франция, Югославия, Дания, Норвегия, Греция) стерты с политической карты в считанные недели. Нас (СССР) стереть не удалось, но никогда еще в истории за столь короткий срок не было столь страшной гибели такого количества войск и потери такого количества военной техники и имущества как в 1941 году. Мы, русские, выжили и ценой огромного, сверхчеловеческого усилия выиграли Вторую Мировую Войну. Сказались и русский характер, и громадные материальные и людские ресурсы и, что греха таить, и огромная территория СССР (ну не было у наших отступающих дивизий в тылу ни Красной армии, как у поляков в 1939 году, ни моря, как у французов в 1940). Однако потери 1941 - 1942 годов так и остались буквально невосполнимыми.

Есть такой немецкий анекдот. В 1946 году в лагере военнопленных на стене висит политическая карта. Немецкий солдат подходит к ней и спрашивает:
- Что это такое маленькое коричневое в центре Европы?
- Это наша Германия.
- А вот это огромное розовое до Тихого океана?
- Это Советский Союз.
- А фюрер видел эту карту когда посылал нас сюда?

Так давайте внимательней приглядимся к тому, что такое блицкриг , как он работал и почему настолько эффективно он получился именно у немцев. Мы, начиная с 1942 года, тоже делали немцам «котлы», вот только масштаб несколько иной. Цифры неточные, но под Киевом в 1941 году потери советских войск составили от 452.000 до 700.000 человек, под Вязьмой в котле только пленными мы потеряли 600.000 человек. В 1942 году в ходе самого знаменитого сражения под Сталинградом советская армия окружила 6 армию вермахта, что составило около 250.000 солдат и офицеров, из которых около 90.000 попало в плен.

Стратегическая цель блицкрига много раз описана и сформулирована. Блицкриг это не полет фантазии фюрера германской нации, и не вольная импровизация талантливых немецких генералов. Блицкриг это детище необходимости и результат осмысления проигранной Германией Первой мировой войны, основной урок которой для немцев состоял в том, что на длительную войну еще и на два фронта у Германии не хватает ресурсов. Значит, надо было найти способ бить противников поодиночке в рекордно короткие сроки. Бить до того момента, когда они смогут сосредоточить войска у границы, запустить на полную мощность военную промышленность, поставить под ружье всех военнообязанных, согласовать между собой свои действия. Бить, пока есть сырье для военных заводов и с ограниченным запасом бензина для танков, самолетов и грузовиков. И средство было найдено – блицкриг или молниеносная война.

Сейчас все чаще мелькает мнение, что Первая и Вторая Мировая Войны это не два изолированных конфликта. Слишком малый исторический период разделяет первый и второй глобальный конфликт в истории человечества и слишком похожи «действующие лица» с одной и другой стороны. По сути, была одна Мировая война с кратким периодом затишья, в течении которого воюющие стороны проводили рекогносцировку своих сил и копили ресурсы для новой схватки. Но если мы признаем такую точку зрения, нам придется сделать следующий шаг и понять, что для России Первая мировая война 1914 года, Гражданская война 1917 - 1923 и Великая Отечественная война 1941 это звенья одной цепи, которые нельзя понять, рассматривая их в отдельности. С их взаимным влиянием мы не раз столкнемся на страницах этой статьи.

Тактика блицкрига.

Тактика блицкига это, в первую очередь, нападение, как самый рациональный способ ведения боевых действий. Сейчас часто полемизируют что эффективнее: оборона или нападение. Преимущество обороны один из постулатов теории Суворова (Резуна) о том, что если бы Красная армия в 1941 году находились в обороне, катастрофы первых месяцев войны не было бы. Тяжело судить, но сошлюсь на собственный опыт в боевом искусстве. Кстати, в данной сфере человеческой деятельности тоже много апологетов преимущества защиты, начиная от классического оборонительного стиля айкидо и заканчивая многочисленными стилями самозащиты. Защита сильнее и эффективнее нападения, если известно направление удара . Знаешь, что задумал противник в схватке, можно от удара уйти, захватить, на встречном движении поймать и так далее. Есть информация о направлении наступления вражеских войск и линии траншей, минные поля, противотанковые рвы остановят удар противника. Самый яркий пример – Курская дуга. Направление ударов немецких войск было известно заранее, и наступление завязло в нашей обороне (хотя на южном фланге они все-таки ее практически прорвали). Одна проблема. Опытный противник никогда не покажет, где он будет атаковать. Перед наступлением направление главного удара маскируется всеми возможными способами: дезинфорамация, скрытное передвижение войск, маскировка и так далее. Самый желательный вариант развития событий, когда обороняющаяся сторона вообще не ждет нападения, как в июне 1941 года. Желательный, но не обязательный. Блицкриг сработал против Франции, которая сама объявила войну Германии за 8 месяцев до немецкого наступления. Кроме того, оборонять все в равной степени невозможно, особенно на восточно-европейском театре военных действий. Под Вязьмой советские войска обороняли шоссе, так как немцы, как правило, наступали вдоль дорог, но удар был нанесен по бездорожью совсем в другом месте. В итоге окружение попали 4 армии, и направление на Москву оказалось открытым. Прорыв же обороны даже на локальном участке фронта во Второй мировой войне приводил к развалу всего фронта в целом. Почему?

Традиционно перед воюющей армией ставилась задача либо уничтожить войска противника, либо захватить определенную территорию. Блицкриг это не столько война против войск противника, сколько война против их линий обеспечения и связи. Упрощенно технологию блицкрига можно свести к следующим операциям:

Прорыв фронта противника на узком участке (оптимально два прорыва на флангах атакуемой группировки).

Введение в прорыв танковых, моторизированных и мотопехотных подразделений.

Атакующий маневр вглубь территории противника (выход на оперативный простор) с целью окружения и отсечения противника от баз. Противник, обороняющий ключевые точки, сначала обрабатывается авиацией, затем ликвидируется танками. Пехота удерживает захваченные транспортные узлы, переправы, объекты инфраструктуры. Уничтожаются аэродромы, склады и магазины с воинским снаряжением, командные пункты, линии связи.

Лишенные боеприпасов, бензина, продовольствия, фуража, медикаментов и управления войска в котлах быстро превращаются из организованной воинской силы просто в толпы вооруженных людей, которые затем либо сдаются, либо подлежат уничтожению.

При таком развитии событий, встречный бой с войсками противника, тем более на подготовленных рубежах обороны, нежелателен , так как тормозит темп операции и ведет к утрате инициативы в ходе блицкрига . Очаги сопротивления, по возможности, обходятся или блокируются и танковые части устремляются дальше.

Из песни слова не выкинешь. Если сравнивать поведение войск в котлах, то сравнение далеко не всегда будет в нашу пользу. Да, русские дрались даже тогда, когда сопротивление теряло всякий смысл (кроме, разве что, времени потраченного на ликвидацию окруженных частей). При этом практически полностью терялась организация. Войска в котлах были предоставлены сами себе. Действовал принцип: спасение утопающих дело рук самих утопающих. Немецкая 6 армия в окружении под Сталинградом практически полностью сохранила управление и структуру. Поддерживалась дисциплина (даже расстреливали за мародерство). Было организовано снабжение войск по воздуху и вывоз раненных. По факту эти меры оказались недостаточными, но у наших окруженных частей не было и этого.

Что может противопоставить блицкригу обороняющая сторона? Есть два основных способа. Выстраивание заградительных линий обороны на направлении наступления и контрудары по коммуникациям противника. Выстроить заградительную линию не так просто. Нужно определить направление удара, а затем подтянуть резервы в нужное место. Обстановка меняется слишком быстро (скорость движения танков по дорогам в то время около 40 км/час). Просчитать направление наступления движения танкового клина очень сложно. Например, основная транспортная артерия обороняющихся – железная дорога с 4 станциями. Нападающий может выйти на любую станцию, и снабжение будет прервано. Прикрыть все станции невозможно и защищающейся вынужден гадать, куда послать основные силы. Как нетрудно посчитать, вероятность успеха в такой ситуации составляет для обороняющегося 25%, а для нападающего 75%. Контрудары дело тоже сложное. Нападающий подготовлен заранее, он знает, где будет проходить его линия снабжения и в каких местах ее нужно оборонять. Контрудар готовится впопыхах, в условиях резкого дефицита времени. Поэтому контратаки Красной армии в 1941 году, как правило, наталкивались на подготовленную оборону немецкой пехоты и артиллерии и успеха не имели.

Идея блицкрига красива. И не одни немцы такие умные. Окружение, как средство уничтожения войск противника, известно в боевом искусстве со времен разгрома Ганнибалом римской армии при Каннах. В Советском Союзе тоже разрабатывалась теория глубокой наступательной операции. Почему же у нас не получилось, а если и получилось, то далеко не с таким размахом? Про англичан, американцев или японцев говорить не приходится. Они таких целей даже и не ставили, придерживаясь другой модели войны. И здесь мы подходим к следующему пункту: инструменты блицкрига . Если задать этот вопрос человеку слегка знакомому с историй, он, не задумываясь, ответит: танки. Возможно, еще прибавит: самолеты. Очень хорошо если уточнит: пикирующие бомбардировщики. Из советской версии войны мы знали, что немцы задавили нас благодаря внезапному нападению и численному перевесу танков и самолетов, несмотря на героическое сопротивление наших войск. Обидно, конечно, но более-менее понятно. Но вот пришла перестройка и мы с удивлением узнали сначала из книг Суворова (Резуна), а затем и из официальной статистики, что танков у нас было 23.000 против 3.500 немецких. Что по калибру орудий и по толщине брони немецкие Pz были вполне сравнимы с БТ (у немецкого Pz-III лучше бронирование, у БТ больше калибр пушки, скорость и запас хода) и уступали средним Т-34 и тяжелым танкам КВ. Приятно, конечно, знать, что у немцев и танки были слабые, и самолетов мало, но вслед за этим следовал горький вывод: мы потерпели поражение, имея подавляющее количественное и качественное превосходство. Ей богу, уж лучше была советская пропаганда. В ней, по крайней мере, мы выглядели героями, на которых подло напал превосходящий противник, а не недотепами, не умеющими с толком использовать собственный военный потенциал.

Правда, в очередной раз, нам сказали не все. В первом эшелоне советских войск были не все танки, а немцы начали наступление вместе с румынами и венграми, которые тоже танки имели. По факту в приграничном сражении участвовали 15.000 советских машин против 4000 немецких и их союзников. Что, впрочем, тоже перевес серьезный. Особенно если учитывать технические характеристики Т-34 и КВ.

На деле сводить инструменты блицкрига к танкам, это, по меньшей мере, упрощать ситуацию. Похоже на то, что свести дом к бетонной коробке с отверстиями для окон. Но для того, чтобы в доме можно было жить в нем еще должны быть оконные рамы и двери, электричество, вода, отопление, внутренняя отделка и еще много чего. Ситуация же с танком чем-то напоминает поиск чудо-оружия, в один момент способного решить судьбу войны. Как мы убедимся ниже, к инструментам блицкрига можно отнести танк, пикирующий бомбардировщик, бронетранспортер, рацию, офицера, и даже такую банальную вещь как грузовик. Можно также долго рассуждать, что эти инструменты у немцев были несовершенны, но они, по факту, отвечали тем требованиям, которые к ним предъявлялись. Плохими инструментами такие успешные вещи как блицкриг не делаются.

Авиация в блицкриге.

Пикирование было изобретено американцами, как средство повысить точность попадания при атаке кораблей противника. Входящий в пике бомбардировщик в нижней части его траектории сбрасывал бомбы и поражал цель с небольшой высоты. Немцы эту идею использовали для поражения мелких объектов (танки, машины, артиллерийские расчеты, доты и так далее) на поле боя. Юнкерс Ju-87 «штука» стал таким же символом блицкрига как танк Pz. На счету немецкого «рекордсмена» по пикирующему бомбометанию Руделя Ганса-Ульрихта 519 танков, 150 самоходных орудий, 4 бронепоезда (были еще и корабли, включая линкор «Марат»). Действия немецкой авиации были настолько успешными, что подчас противник на рубежах обороны практически полностью подавлялся до подхода танков. Но вот что интересно. В СССР был спроектирован и запущен в производство пикирующий бомбардировщик Пе-2 серьезно опережавший Ju -87 по скорости (549 к 310 км/час), по бомбовой нагрузке, по вооружению и еще по ряду показателей. Но вот только… для пикирования он не применялся. До 1943 года предпочтение отдавалось неприцельному бомбометанию с горизонтального полета. Были даже официальные приказы запрещавшие бомбометание с пикирования. В чем проблема? Очень просто. Квалификации наших летчиков не хватало для того, чтобы вовремя выйти из пике. Через один бились «сталинские соколы». Против средних 200 часов налета в Люфтваффе, наших летчиков бросали в бой подчас через 8 – 10 часов тренировок.

Не все понятно и с уничтожением авиации в первые часы войны. Нас приучили к мысли, что наши самолеты были сожжены внезапным налетом на аэродромах. Но оказалось, что многие аэродромы пережили первые бомбардировки, но следовавшие за ними регулярные атаки в течении всего 22 июня сделали свое дело. Так, извините, какого черта? Понятен первый удар по неподготовленному спящему аэродрому, но когда первый налет уже произошел, и его пережили, значит поднимайте истребители в воздух и устраивайте слабо защищенным Ju-87 теплую встречу. Если, даже зная, что война уже идет, у нас не смогли организовать оборону аэродромов, значит «не ладно что-то в Датском королевстве».

Танки в блицриге.

Сам по себе танк был изобретен англичанами в годы Первой Мировой Войны. Вот только мало похожи бронированные тихоходные английские монстры Mk и некрупные юркие немецкие Pz. И дело не только во времени создания и технологиях. Предназначение у них было разное. Англичане проектировали танк как средство прорыва обороны. Немцы придали танку несколько другую функцию. В блицкриге танки это инструмент атаки вглубь территории противника. В этой ситуации танку нужны не столько толстая броня и мощная пушка, сколько надежность и приличный запас хода. А вот с этим у немецких танков все было нормально. Непосредственно же тяжелые танки для прорыва обороны противника («Tiger I») у немцев в массовое производство были запущены только к 1943 году и испльзовались для прорыва обороны Красной армии на Курской дуге.

Что же касается непосредственно числа танков, то, как говорилось выше, в тактике блицкрига встречный бой вообще нежелателен. Если бы немцы стремились к лобовому столкновению с танками противника, их разнесли бы в пух и прах еще во Франции. Французские бронетанковые силы в 1940 году не уступали немецким, а кое в чем и превосходили их. Немецкий расчет блицкрига строился на том, что 4 легких танка в тылу противника с боезарядом и бензином стоят больше, чем 15 советских (включая средние и тяжелые) без снарядов и бензина у границы.

Насколько эффективность оружия или вооружения зависит от выбранной, или навязанной противником, тактики войны? А, ни много ни мало, на все 100% зависит. Еще один личный пример. В юности имел разряды по боксу и борьбе, то есть на совесть умел работать как на ближней дистанции, так и в захвате. После этого пошел на каратэ. Тактика в каратэ сводилась к маневрированию на дальней дистанции: шаг – удар – шаг назад. За четыре года занятий восточным единоборством удалось применить навыки бокса и борьбы считанные разы. Не были востребованы в рамках тактики каратэ ни ударные серии с двух рук, ни броски. И лишь изменение тактики с переносом центра тяжести на близкую и среднюю дистанции привело к созданию стиля рукопашного боя, где техника рук и захваты стали органическим целым.

Снабжение блицкрига.

Выше говорилось, что это одним самых важных результатов блицкрига является прерывание линий снабжения обороняющихся войск. Вот только не учитывается, что атакующие войска тоже нужно снабжать. Рассчитывать на захват магазинов противника нельзя, сегодня захватили топливо, а завтра нет, и встанут танки там, где кончился бензин. Понятно, что организовать снабжение уходящих вперед танков на лошадиной тяге невозможно. Нужны грузовики. На практике, вслед за немецкими танковым клиньями, тянулись линии снабжения, по которым колоннами шли машины со всем необходимым. И вот тут мы подходим ко третьему инструменту блицкрига, гораздо менее заметному на первый взгляд – наличие автомобильного парка в войсках. В 1941 году количество автомашин в немецких войсках около 600.000 единиц, в Красной армии первого эшелона 150.000 Немцы не случайно вывезли из Европы практически весь автотранспорт, включая даже школьные автобусы.

Еще четче проступает картина, если сравнить штатные дивизии Вермахта и Красной армии. В пехотной дивизии немцев на 16.859 человек приходилось 902 автомашины, в советской дивизии на 10.858 человек 203 автомашины. Путем несложного подсчета получаем, что одна автомашина обеспечивала 18 немецких и 53 русских солдат. Не меньший разрыв в танковых войсках. В немецкой танковой дивизии на 196 танков приходилось 2.127 автомашин. В состав мех. корпуса Красной армии входили 375 танков и 1.350 автомашин. Получается, что один немецкий танк сопровождали 11 машин, 1 советский танк – 3,5 машины. Вот и попробуйте организовать блицкриг подобный немецкому с таким отставанием в возможностях снабжения войск. Не стоит упрекать советское командование в недальновидности. Первые заводы по серийному производству автотранспорта были построены в 1930 – 1931 годах в ходе индустриализации, то есть за 10 лет до войны, а возраст немецкого автопрома насчитывал к 1941 году уже более 50 лет. Сам факт индустриализации в крестьянской стране можно считать чудом, но перекрыть такое качественное и количественное отставание оказалось не под силу. И не случайно одним из основных предметов ленд-лиза начиная с 1942 году стали 100.000 американских грузовиков фирмы Студебеккер Корпорейшн. Общее же число поставленных нам грузовых автомашин превышает 400.000 (!).

Мотопехота в блицкриге.

Танк во Второй мировой войне идеальное средство атаки. Именно танки составляли острие немецких клинов. Вот только для обороны танки не очень подходят, да и мало их, чтобы организовать всю линию окружения. Поэтому «стенки» котлов формируются пехотой и артиллерией. Пехота удерживает ключевые пункты (шверпункты), отбивает попытки прорыва оказавшихся в котле войск и контратаки снаружи, обеспечивает бесперебойное снабжение танковых соединений. Но обычная пехота пешим порядком за танками не успеет. Нужны опять-таки грузовики, либо, что предпочтительнее, бронетранспортеры. У бронетранпортра и проходимость выше и солдаты защищены от внезапной атаки противника. По количество выпущенных полугусеничных бронетранспортеров фирмы Ганомаг (SdKfz 251 и SdKfz 250) Германия была на втором месте в мире, уступая только Америке. У нас до войны подобные машины не выпускались вообще.

Все видели по кадрам кинохроники или по художественным фильмам, как советские солдаты ездят на броне танков. Так называемый «танковый десант». На Т-34 даже наваривались специальные поручни, за которые мог держаться пехотинец. По сущности это попытка решить проблему с доставкой пехоты к месту боевых действий в условиях хронического недостатка автотранспорта. К сожалению, дурной пример заразителен. После войны прошло уже более полувека, а наши солдаты так и ездят неприкрытыми на броне БМП, больше рассчитанного на защиту от ядерного взрыва, чем на мобильную и маневренную войну.

Связь в блицкриге

Основа планирования любой военной операции – сведения о противнике, которые добывает разведка. Блицкриг это маневренная война, в которой ситуация меняется с каждым часом. Вчера дорога была свободна, а сегодня противник уже выставил на пути танкового клина заслон из противотанковой артиллерии и пехоты. Разведгруппа, ползающая на животе по тылам (примерно так мы до сих пор представляем работу разведчика на фронте), здесь не поможет. Как добывать информацию? Выход был найден. Разведку вела авиация путем фотосъемки местности или прямой корректировки действий наземных частей Вермахта. Решение логичное: сверху и видно больше, и маневренность у самолета неизмеримо выше, чем у наземного наблюдателя. Один нюанс. Для такой разведки нужна постоянная связь между самолетом и наземными войсками. Проще говоря, нужны рации, как у авиации, так и у наземных частей. У нас, к сожалению, подобную связь организовать было невозможно. Банально не хватало раций.

Блицкриг это сочетание авиации, танков и мотопехоты. Эти три рода войск должны быть очень хорошо скоординированы. То есть мы опять упираемся в проблему связи между войсками. Не скажу за весь Вермахт, но рации стояли на всех немецких танках, позволяя командиру отделения корректировать действия своих подчиненных в бою. В советских мех. корпусах рации стояли только на командирских машинах. А как же в условиях боя руководить остальными экипажами? Можно посмеяться (невеселый это смех) но предусматривалось отдавать приказы… флажками. То есть командир части должен был прямо в процессе атаки, возможно под обстрелом, вылезти из люка и подать необходимый сигнал. Остается догадываться, что ему оставалось делать, если ведущие бой экипажи танков не заметят махания флажками. Бегать по танкам с саперной лопаткой и стучать по броне. Юмор в том, что такой случай действительно был под Прохоровкой.

Первые месяцы войны РККА и Вермахта напоминают драку крупного, сильного, но слепого мужика с юрким, тренированным и, главное, зрячим противником. Кулак у мужика пудовый – попадет, мало не покажется, вот только попасть никак не может. Не желает противник подставляться под кулаки. Вы, уважаемый читатель, когда-нибудь пытались драться вслепую со зрячим? Поверьте, незабываемые впечатления.

Люди в блицкриге.

Войну ведут люди. Банальная истина. Люди управляют танками и самолетами, стреляют из орудий и винтовок, наконец, что самое важное, люди принимают решения. В маневренной войне любые начальные заготовки имеют не очень большую ценность. Слишком быстро и непредсказуемо меняется обстановка. Руководить такой войной из штаба невозможно. «Любой план верен до первого столкновения с противником» - так считали самые большие профессионалы в области проектирования военных действий - немцы. В этой ситуации особое значение приобретают решения, которые принимает офицер непосредственно на поле боя. То есть успех операции во многом зависит от отваги, грамотности, инициативности младшего офицерского состава. Немцы специально учили офицеров действовать в условиях дефицита времени и сведений о противнике, исходя из того, что враг тоже не имеет достаточно времени и информации для организации обороны. Самое время сравнить с нашими офицерами. С отвагой у русских всегда все было нормально, здесь сомневаться не приходится, но вот с остальным… Офицеры в Германии это профессиональная каста берущая свое начало из прусского офицерства. Как и в любой профессии, в офицерской среде существуют каналы накопления информации и передачи знаний. Проще говоря, немецкий офицер это результат многолетней целенаправленной селекции. Большинство же наших офицеров 1941 года это… вчерашние крестьяне. Сейчас часто говорят о чистке Сталиным армии в 1937 году. Действительно было расстреляно много офицеров (хоть и гораздо меньше, чем утверждали СМИ после перестройки). Но решающий удар офицерскому корпусу России был нанесен в 1917 году, когда была прервана традиция берущая свое начало с Петра Великого. На создание же нового офицерского корпуса было отпущено немногим более двух десятков лет после Гражданской войны. Что могли – сделали, но получилось не очень, если судить по тому, что скрепя пролетарским сердцем, пришлось брать на службу бывших царских офицеров-золотопогонников (военспецов).

История не имеет сослагательного наклонения. Нет смысла гадать, как пошло бы развитие страны без Октябрьской революции, но уверен, что люди такого мужества, патриотизма и военного таланта как Антон Деникин, Сергей Марков, Михаил Дроздовский, Владимир Каппель и еще десятки тысяч офицеров с опытом Первой мировой войны были бы не лишними и на фронтах Второй мировой.

С инициативностью у нас тоже не все в порядке. Понятно, что офицер на поле боя несет ответственность за своих подчиненных. Неудачный приказ напрямую ведет к гибели людей. При этом надо понимать, что противник тоже действует во всю силу своих сил и средств. Идеальных решений в такой ситуации просто не существует и не ошибается только тот, кто ничего не делает. Другими словами должен быть очень тонкий баланс между ответственностью за свои решения и пониманием того, что от поражений и неудач не застрахован никто. Но вот с ответственностью в Красной армии был явный перебор. Командир отвечал за результат боя в прямом смысле головой. При этом объективные обстоятельства особого значения не имели. Так ответили за катастрофу июня 1941 года командующий западного фронта Павлов и его начальник штаба Климовских, расстрелянные по приговору военного трибунала. На практике же такой подход приводил к тому, что большинство командиров стремились, по возможности, переложить ответственность на вышестоящее командование (кстати, ситуация сохранилась до сих пор). Если же принимать решение все-таки надо, а результат неудачный, то, не дожидаясь трибунала, стрелялись. Так пустил себе пулю в висок комиссар Юго-Западного фронта Николай Вашугин после неудачного контрнаступления под Дубно в июне 1941 года.

Осталось разобраться с самым психологически сложным вопросом: сравнить немецкого и русского солдата. Не будем судить что эффективнее – немецкая точность и уважение приказа (немецкая формула – в первую очередь солдат обязан выполнить приказ, если есть варианты выполнения приказа, он должен выбрать такой, при котором останется жив) или русское презрение к смерти и нестандартность мышления. Каждый народ имеет свои плюсы и минусы. Но есть и объективные показатели, не зависящие от национальности. Германия к 1941 году индустриальная держава с самым высоким в Европе уровнем образования. Насколько это важно? Бисмарк говорил, что франко-прусскую войну выиграл немецкий школьный учитель. К его мнению стоит прислушаться. При этом канцлере немцы не проиграли ни одной войны, а из королевства Пруссия выросла Германская империя. СССР, в начале XX века, это аграрная держава за десятилетие до войны насильно втянутая в индустриализацию. Примерно в то же время была ликвидирована безграмотность, то есть большую часть населения научили не алгебре и физике, а просто читать и писать. Во второй половине XX века мы привыкли к тому, что уровень образования в СССР во многом обгонял мировой и нам тяжело преставить, русских малообразованной нацией вчерашних крестьян.

Крестьянин это хороший солдат, точнее пехотинец. Он неприхотлив, здоров и привык жить на природе, а научить стрелять и окапываться его не сложно. Но вот попробуйте подготовить из крестьянина летчика, танкиста, артиллериста. Про то, что наши летчики бились, не умея выйти из пике, уже говорилось. Наши танкисты в 1941 году бросали машины из-за поломок, так как не умели их ремонтировать в полевых условиях. После этого экипажи танков стали возить на танковые заводы, чтобы они на месте видели, как собирается их машина и хоть немного разбирались в ее устройстве. Привыкнув ко всеобщему образованию, нам тяжело представить тот объем знаний, который получает ученик в средней школе и насколько сложно научить его всему этому за считанные месяцы. Будущему немецкому артиллеристу не надо было объяснять, чем измеряется угол наклона ствола орудия к горизонту, а будущий летчик уже знал, что такое ускорение свободного падения при заходе самолета в пике. И наше счастье, что русские очень быстро учатся, особенно на собственных ошибках.

Нас приучили к мысли, что боевой дух Красной армии всегда был на высоте. Но все не так однозначно. Боевой дух армии напрямую зависит от духа народа в целом, а одна из основных составляющих национального духа это единство армии, народа, правительства в достижении поставленных целей. У немцев с этим было все очень даже хорошо. В начале Гитлер сплотил немцев идеей реванша за поражение в Первой мировой войне и унижения Версальского мира. Затем нацизм дал немецкому народу идею расового превосходства, немецкой интеллигенции – идею единой Европы (если приглядеться внимательнее, то создание ЕС в наши дни это прямая реализация одной из идей фюрера). Немецкая армия одержала самые впечатляющие в истории Германии военные победы (разгром ведущей военной державы на континенте - Франции за две недели это что-то с чем-то). Одним словом лозунг «Один народ, одно государство, один фюрер» (нем. Ein Volk, ein Reich, ein Fuhrer) был не просто идеологическим лозунгом, а конкретным результатом политики Третьего рейха.

Теперь приглядимся к Красной армии и Советскому Союзу. В 1917 году в России произошла Октябрьская революция. Ни в одном государстве мира приход к власти коммунистов не приводил к такому расколу общества, и нигде коммунизму не было оказано такого бешенного сопротивления как в России. Шесть лет, с 1917 года по 1923 длилась Гражданская война, в которой русские сражались против русских. Советская власть победила. Но сколько было в Красной армии тех, чьи родственники, близкие, друзья были убиты на фронтах гражданской, расстреляны в ЧК, иммигрировали из страны, арестованы и сосланы в лагеря, раскулачены, расказачены и так далее? Когда война набрала обороты, когда враг дошел до Москвы и Ленинграда, когда стало ясно, что под угрозой само существование русского народа, сработал вечный русский принцип: «умереть, но не пустить врага на родную землю». Но в июне 1941 года далеко не все красноармейцы рвались умирать за чужой им Советский Союз и лично товарища Сталина.

Мы считаем предателями людей служивших в РОА (Русская освободительная армия), в РОНА (Русская освободительная народная армия), в Казачьем стане и в других формированиях сражавшихся на стороне Вермахта. Но ни в одной войне, которые вела Россия за свою тысячелетнюю историю, не было столько русских людей сражавшихся на стороне врага. Попробуйте представить, что в Отечественной войне 1812 года французы формируют из русских боевую часть, идущую в атаку на русские редуты на Бородинском поле. Что у Наполеона воображения для этого не хватало? Но итальянцев, поляков, немцев он для похода в Россию набрал. А вот ни русских, ни украинцев, ни татар, ни прибалтов почему-то не получилось. В 1914 году, когда началась Первая Мировая Война, немцы тоже не отказались бы от подобной помощи. Всегда хорошо, когда на полях сражений льется не своя, а чужая кровь. Но не прошло каких-то 30 лет и сотни тысяч людей были готовы с оружием в руках сражаться с советской властью. Попробуйте на секунду поставить себя на их место. В вашей стране власть захватили люди расстрелявшие без суда ваших родителей, сгноившие ваших братьев в концлагерях, уморившие голодом ваших детей. Готовы вы после этого сражаться за то, чтобы эта банда удержались у власти? Ответ можно оставить при себе. Самое время вспомнить слова нагорной проповеди: «Не судите, да не судимы будите».

В наше время блицкриг , как и вся Вторая мировая война, стал достоянием истории. Какой же практический вывод можно сделать из информации полувековой давности? Когда мы рассматриваем причинно-следственные связи, нам легче думать, что одна причина вызывает одно следствие. Так нам хочется верить, что у такого явления как блицкриг есть одна, но серьезная причина (например, чудо-оружие или человеческий фактор). На самом деле любое явление в жизни это результат не одной причины (пусть даже важной и существенной), а сочетание целого ряда причин и предпосылок.